Вернись ради меня - Коринн Майклс
– Понятное дело, что надолго они здесь не останутся, даже несмотря на то, что их отца больше нет, – он бросает на меня взгляд, намекающий на то, что под «им пришлось нелегко после смерти матери» подразумевалось не только горе от потери близкого человека, и затем обращается к Хэдли: – И все же ты нашла хорошего друга. Мне всегда нравился Коннор.
Она широко улыбается, явно согласная с его мнением.
Часть моих страхов тоже рассеивается. Если Коннора не будет рядом, тогда мне не о чем волноваться. Он продаст ферму и уедет, а я смогу избежать любых… препятствий в реализации моих планов.
– Вот так, малышка, готово. Помни, что я говорил про покой, пока все не заживет. Не шали лишний раз.
– Обещаю, – говорит Хэдли.
Врет, конечно. Этот ребенок не знает, что такое осторожность.
– Хорошо, а теперь можешь оставить нас с твоей мамой на пару минут? Думаю, у миссис Мюллер есть для тебя леденцы.
Больше ничего говорить не нужно – Хэдли уже и след простыл.
– Как ты себя чувствуешь? – по-отечески спрашивает доктор.
– Я в порядке.
– Элли, не хочу лезть не в свое дело, но у тебя на руке довольно заметный синяк.
Я тяну рукав вниз, раздражаясь, что тот задрался достаточно высоко, чтобы можно было заметить следы Кевина.
– Случайно ударилась о стену. Мне много не надо, чтобы остался синяк.
Я наловчилась обходиться без врачебной помощи. В прошлый раз, когда Кевин с такой силой схватил меня за запястье, что случился вывих, я сама его вправила и наложила шину. Еще я месяц носила бандаж на лодыжке после того, как он подставил мне подножку.
Однако если доктор Лэнгфорд увидит мой бок, то никогда не поверит, что Хэдли упала сама. Не дай бог, дойдет до проверок и у меня заберут дочь. Я не допущу этого. Буду лучше оберегать ее и сделаю все, чтобы мы уехали отсюда в ближайшие два месяца.
Доктор Лэнгфорд изучает меня взглядом, и я понимаю, что он не купился на мою ложь.
– Я не осуждаю, – произносит он, – лишь хочу помочь.
Чем помочь? Кевин единолично владеет фермой, машиной и банковским счетом – у меня же нет ничего. Муж все держит под контролем, а если что-то противоречит его планам, он выходит из себя. Когда мы сбежим, нам придется уехать очень далеко, чтобы он не смог нас найти, как бы ни искал. А Кевин будет искать. Он захочет вернуть свою дочь и никогда не оставит меня в покое.
Я пытаюсь выдать самую искреннюю свою улыбку:
– Со мной все хорошо, доктор Лэнгфорд. Уверяю вас.
Он вздыхает, поняв, что ничего другого от меня не добьется.
Никто не в силах мне помочь.
– Ну хорошо, тогда скоро увидимся. Береги себя и не стесняйся звонить, если что-то понадобится.
– Так и сделаю, обещаю.
Доктор уходит, и в комнату залетает Хэдли. Она улыбается, а ее карманы набиты леденцами. Дочь бросается ко мне и обнимает меня за талию. Я тут же морщусь от боли.
– Прости, мам! Я забыла, что у тебя синяк.
У меня всегда синяки.
– Ничего страшного, зайка.
– Папа снова разозлился? – в ее взгляде беспокойство. – Он не должен тебя обижать.
Боже, какую жизнь я ей показываю…
– Это вышло случайно, – вру я. – Со мной все в порядке.
Хэдли качает головой:
– Мне не нравится, что у тебя снова синяк.
Мне тоже, и поэтому я должна действовать, пока он нас не погубил.
4. Коннор
– Если мы хотим продать ферму, нас ждет куча работы, – говорю я, хватая принесенное Декланом пиво.
Брат качает головой:
– По крайней мере, земля хороша. Она-то и есть настоящая дойная корова.
– Какой каламбур! – Шон поднимает бутылку с самодовольной усмешкой.
Идиоты.
Во всяком случае, мы с братьями сходимся в одном: нужно поскорее избавиться от фермы и убраться подальше отсюда.
Но затем я думаю о женщине, живущей по соседству, – той самой, что приходила ко мне во снах гребаных восемь лет, а теперь замужем и с ребенком.
Не могу здесь оставаться, ведь я захочу снова ее увидеть, чтобы узнать, правда ли все то, что я успел себе нафантазировать.
Джейкоб откидывается на спинку стула и указывает бутылкой на меня:
– Среди нас всех ты, Коннор, единственный, кто мог бы этим заняться.
– Я?
Джейкоб ближе всех ко мне по возрасту, и мы с ним особенно похожи. Раньше нас постоянно принимали за близнецов. У нас обоих рост шесть футов и два дюйма[7], темно-каштановые волосы и зеленые глаза. А еще мы с ним самые отмороженные кретины в семье.
– Ага, у тебя же за душой ничего нет. Без обид, малой.
Как же мне надоело, что эти придурки до сих пор видят во мне легковерного младшего братца, которого нужно защищать. Они будто не знают, что я чертов «морской котик»: я прошел войну, в меня стреляли, и при желании я могу их всех прикончить.
– Мне хватает.
– Ты уходишь в отставку, – подхватывает Шон. – Тебе негде жить, работы тоже нет. Я к тому, что, может, тебе стоит заняться фермой, пока ты не встанешь на ноги.
– Неплохая идея, – соглашается Деклан.
Предатель.
– Черта с два она неплохая!
Это полностью перечеркнет все мои планы убраться подальше от этого гребаного города. Ко мне уже вернулось слишком много воспоминаний, которые я так старался забыть.
– Мы лишь хотим сказать, что это даст тебе немного времени. К тому же ты самый рукастый из нас, – пытается объяснить Джейкоб. – Здесь нужно много всего сделать, так что логично остаться именно тебе. – Затем он обращается к братьям: – Кстати, а что с его ногой?
Я фыркаю и залпом осушаю бутылку. Меня переполняют гнев и омерзение из-за их предложения.
С каждым разом, когда кто-то из братьев вылетал из гнезда, отец становился все хуже. Он пил больше и бил сильнее, а я продолжал копить ненависть к этому городку. Едва ли здесь есть хоть что-то хорошее. Ночь с моим ангелом – единственное воспоминание, за которое я держался.
И ей тоже здесь не место. Элли достойна большего, и это большее, естественно, никак не связано со сломленным бывшим «морским котиком», который грезит о замужней женщине. Еще в ту ночь она сказала мне, что хочет улететь, и именно поэтому мы так и не назвали друг другу наши имена.
Правда, далеко она явно не улетела. Вышла замуж и родила менее чем через год после этого. Очевидно,
