Багровая река - Девни Перри
Я скучал по той Вере. И понятия не имел, как вернуть её.
Поэтому сосредоточился на практических вопросах.
Как оказалось… вернуть ребёнка к жизни — это ад из бумажной волокиты и недоверия.
Большинство людей, таких как Алек, потребовали личной встречи, чтобы поверить в нашу историю о том, что Вера появилась на моём пороге шесть недель назад.
После моего звонка, когда я рассказал ему всё, превратив его в тренировочную пробу перед встречей с капитаном, Алек помчался ко мне и почти тридцать минут молча смотрел на Веру, потеряв дар речи.
Другие, такие как мой капитан, требовали ДНК-тестов, чтобы доказать, что Вера действительно Вера.
Было ли странно не чувствовать вес значка на поясе? Ещё бы. Но, чёрт побери, как же я рад, что больше никогда не увижу рожу этого ублюдка.
Разобраться с этим кошмаром было нелегко, но мы справились. Теперь мир знал, что Вера Галлагер жива — её фото неделями украшало первые полосы местных газет. Пару раз эту историю подхватывали и национальные СМИ.
Но история, которую мы придумали вместе с Лайлой в Куинси, устояла. Как и ожидалось, Вера всё ещё отказывалась говорить о той ночи с матерью. Поскольку заставить её говорить никто не мог, всем пришлось принять остальные детали.
Кормак забрал Веру, и они жили вдали от цивилизации целых четыре года. Но однажды она ушла и вернулась домой к другу семьи — дяде Вэнсу.
ФБР рвануло в Айдахо в надежде найти Кормака, но, как и ожидалось, их поиски оказались тщетными. И, как раньше, они переключились на другие дела. Теперь, когда я больше не искал Кормака, мир, скорее всего, забудет, что он вообще существовал.
Внимание прессы поутихло, хотя не так быстро, как мне бы хотелось. Они снова вспоминали все детали той ночи много лет назад, а заодно раскопали историю о стрельбе на заправке, где я оказался замешан.
К счастью, то расследование давно завершено.
Меня оправдали. Спасибо всем богам. Но ущерб уже был нанесён. Капитан потребовал, чтобы я держался в тени, и перевёл меня на бумажную работу. Слухи о том, что семья планирует подать в суд на департамент, угасли — вероятно, они поняли, что их шансы выиграть близки к нулю. Тем не менее, он не хотел рисковать. Не хотел, чтобы моё лицо мелькало на публике.
Похоже, внимание ко мне из-за Веры было уже чрезмерным.
Последние шесть недель я занимался только бумажной работой. Бесконечные бумаги чуть не свели меня с ума. Но я терпел. Ради Веры.
Я хотел оставаться в участке, иметь доступ к ресурсам департамента, пока она не станет полноценным членом общества.
Её восстановили в системе социального страхования. У неё есть водительские права, банковский счёт и кредитная карта.
И, кажется, ФБР закончили с вопросами к ней, так что... можно сказать, мы вышли из зоны турбулентности. Именно поэтому сегодня я решил, что пора остановиться.
— Молоко или воду? — спросила Вера из кухни.
— Воду, пожалуйста, — ответил я, проходя по дому, пока по спине не пробежал холодок. — Здесь прохладно?
— Не сказала бы.
— Хм... — наверное, это только мне кажется.
Этот дом всегда был таким холодным и безликим? Да. Даже когда здесь жила Тифф, и мебель стояла на своих местах, ему всё равно не хватало уюта. Тусклые серые стены будто поглощали свет. А мои навыки в декорировании жилья равнялись нулю — никаких картин, чтобы добавить цвета, ни декоративных подушек, ни пледов, ни комнатных растений.
Он совершенно не походил на тёплый и гостеприимный фермерский домик на окраине Куинси, Монтана.
Чёрт, как же я скучал по Лайле.
Надо было дать ей обещания, даже если она просила этого не делать.
Всё, чего я хотел, — взять телефон и услышать её голос. Каждый день я боролся с желанием поехать в Монтану, просто чтобы мельком увидеть её лицо. Эта мысль, что она могла двигаться дальше, разрывала меня на части.
Но я не позвоню ей и не скажу, что вернусь, пока не буду уверен в этом на сто процентов. Не стану давать обещания, которых могу не сдержать.
Как она там? Думает ли обо мне хоть немного так, как я думаю о ней?
— Большую ложку или маленькую? — спросила Вера.
— Большую. А я возьму салфетки.
Взяв их, я сел на своё обычное место за столом.
Вера принесла тарелку с золотистым бульоном, с морковью, лапшой и курицей.
— Выглядит аппетитно.
— Я никогда раньше не готовила куриный суп с лапшой.
Я медленно помешивал его ложкой, позволяя немного остыть, прежде чем попробовать первый горячий глоток. Соленый вкус тут же обжег язык, словно я глотнул морскую воду. С трудом удержавшись от гримасы, я заставил себя сказать: — Очень вкусно.
Вера тоже попробовала ложку, но тут же выплюнула обратно в тарелку.
— Боже мой. Это ужасно.
— Нет, всё нормально, — я сделал ещё один глоток. Чёрт, это действительно ужасно.
— Я попробовала, и мне показалось, что он недостаточно солёный, так что я добавила ещё... но... — она отложила ложку, и уголки её губ печально опустились. — Прости.
— Не извиняйся. Ты прекрасно готовишь. Один пересоленный суп — это не трагедия.
Её подбородок задрожал.
— Вера, — я накрыл её руку своей, пока в её глазах не блеснули слёзы. — Это всего лишь суп.
— Дело не только в супе, — всхлипнула она, вытирая ресницы. — Сегодня кассир в магазине спросила меня, не я ли та девочка с газеты.
Чёрт.
— И что ты сказала?
— Я соврала, что нет.
Иначе Веру засыпали бы вопросами. Люди не стесняются переступать чужие границы, лишь бы удовлетворить своё любопытство. Люди — худшее, что может быть.
— Я устала врать, дядя Вэнс. Устала, что меня узнают на каждом шагу, — она поймала очередную слезу. — И я скучаю по папе.
— Знаю, малышка.
— Я думала… — её голос дрогнул, и она опустила взгляд на пересоленный суп.
— Думала, что здесь всё будет иначе. Что это будет похоже на дом. Думала…
— Думала что?
— Думала, что почувствую их.
Хэдли и Элси.
Может быть, если бы мы могли посетить то место, где я развеял их прах, Вера ощутила бы эту связь. Но снег здесь задержится надолго. Если она захочет поехать туда,
