Лед и пламя - Франсуаза Бурден
– Сколько времени нужно для прорастания?
– Дней восемь-двенадцать. Но ячмень уже пролежал три дня в воде.
– А потом в сушилку?
– Черт возьми, Грэм, я же объяснил тебе этот процесс десятки раз!
– Мне нравится слушать, как ты рассказываешь. Когда ты говоришь об этом, все в тебе словно оживает.
– А без этого ты меня мертвым, что ли, считаешь? – возмутился Скотт.
– Скажем так: в последнее время ты мне кажешься слишком серьезным. Ты редко выходишь, и у тебя нет подружки. Ты даже не удосужился как следует заняться меблировкой новой квартиры. Кровать, стол, четыре стула – это же просто карикатура на минимализм.
– Да я всю жизнь провожу либо здесь, либо в Инверкипе. А если и выберу пару лишних часов, то еду на фабрику.
– Доверь кое-что из своих дел другим.
– И кому же?
– Плати компетентным людям, которым ты мог бы доверять.
– Я уже это делаю.
– Но ты не можешь позволить себе не наблюдать за ними.
– Ну… ладно, пожалуй, я действительно иногда перебарщиваю. Но мне необходимо создать себе репутацию, потому что я – сын хозяина, а по возрасту хозяином еще быть не могу.
– Это верно, но, мне кажется, теперь все твои сотрудники и клиенты уже поверили в тебя и ты вполне можешь ослабить хватку.
– Тогда подумают, что я потерял интерес к производству.
– Знаешь, ты производишь впечатление человека, который всегда стремится действовать на опережение. Хочешь, я тебе кое-что напомню? Или кое-кого? Я тебе напомню, что ты бросил Мэри, а не она тебя бросила.
Скотт метнул на него раздраженный взгляд, и Грэм поднял руки в знак капитуляции.
– Ладно, давай больше не будем об этом. Вернемся к делу. Итак, высушенный солод измельчается, а затем его опять смешивают с водой?
– Да, в круглом чане.
– И это и есть та масса, из которой добывают напиток?
– Абсолютно верно. И не забывай, что твердые остатки еще и продаются в качестве корма для скота.
– Но скот же опьянеет!
– Нет, потому что для превращения сахара в спирт необходимо добавлять дрожжи.
– А потом следует этап выгонки?
– Целых два подряд. Хочешь пойти посмотреть, как это делается?
– Посмотреть на аламбики? Да я знаю их наизусть! Вапоризация, охлаждение, конденсация…
Грэм рассмеялся, а потом добавил:
– Не смотри на меня так. Нужно быть полным идиотом, чтобы не усвоить твои уроки. Ты только об этом и говорил еще со школьной скамьи. И ты знаешь, как сильно я уважаю тебя за то, что ты делаешь здесь, в Инверкипе. Но ты слишком тяжелый груз взвалил себе на плечи, расслабься немного. Почему бы нам не устроить в субботу, часов в восемь, у тебя новоселье? Пэт предложила помочь, она приготовит бутерброды, что скажешь?
– Скажу, что ты слишком настырный.
– Так ты согласен?
– Согласен.
– Ну и отлично! Завтра с утра обещаю побегать с тобой по магазинам и сделать нужные покупки.
– Не знаю, смогу ли я так рано освободиться.
– Зато я знаю. Никаких встреч, никаких отговорок, разберись с этим. Я работаю так же, как и ты, но когда мне нужно освободить для чего-нибудь денек, я всегда с этим устраиваюсь.
Они отошли от помещений с разбросанным на полу ячменем, и Скотт проводил Грэма до его машины. Глядя на то, как он отъезжал, Скотт испытал к другу чувство благодарности. То, что тот сумел его немного встряхнуть, было ему приятно.
Скотт решил прогуляться по магазинам тем же вечером, чтобы купить несколько ламп, ковер, полки. Он мог бы забрать все эти вещи из Джиллеспи, но догадывался, что Амели не преминет высказать свой протест, а ему не хотелось с ней конфликтовать. После потери ребенка Амели словно за что-то сердилась на него. Но за что? Может, просто хотела взвалить на него роль козла отпущения, но он не собирался с этим смиряться. А возможно, она считала, что он радуется ее несчастью, в таком случае она страшно ошибалась, но как можно было ее в этом убедить? Со временем при его редком присутствии в Джиллеспи ненависть Скотта к Амели словно растворилась, стала исчезать. Когда он вспоминал, как она, корчась от боли, теряя и своего ребенка, и много крови, вцепилась в его руку, он чувствовал к ней большое сострадание. Так что в неприязни Амели к нему таилось и еще кое-что: она не могла допустить, что у кого-то пыталась просить помощи, что кто-то мог испытывать к ней жалость.
Он обернулся, еще раз оглядел крыши в форме пагоды, характерные для винокурен в этих краях. Он обожал это место, здесь он чувствовал, что он у себя, там, где и должен быть. С этой точки зрения он был удовлетворен. Однако чего-то ему все же не хватало. И он принял решение созвать всех друзей на это треклятое новоселье, всех приятелей и приятельниц, близких и не очень, короче, пригласить как можно больше народу и всласть повеселиться.
Вдохновленный этой мыслью, он собирался уже вернуться в свой кабинет, но тут его вдруг пронзила одна идея. Как можно было не пригласить Джорджа, Филипа с Малькольмом, а следовательно, и Кейт? Это же очевидно, что он не мог исключить их из списка! Джордж теперь был с ним в прекрасных отношениях, и он даже подумывал однажды передать ему в управление прядильную мастерскую, ведь он же мог обидеться! Да и Кейт, несмотря на всю ее деликатность и скромность, тоже втайне была бы оскорблена. Что касается Филипа, тот наверняка возьмет себе в голову, что его не позвали по причине его нетрадиционной ориентации, до которой Скотту не было никакого дела. Нет, невозможно было их не позвать, и причем обязательно всех четверых. Но если повезет, среди стольких людей Скотту, возможно, удастся не столкнуться нос к носу с Кейт или, по крайней мере, не оказаться слишком к ней близко. Ведь Скотт дал себе клятву, а он всегда был верен своему слову.
Достав из кармана телефон, он написал сообщение для Пэт: Твой муж насильно назначил дату празднования моего новоселья. В качестве компенсации за это можешь ли ты привести для меня на этот вечер парочку миленьких незамужних женщин из числа твоих подружек?
Среди знакомых молодых женщин его поколения еще оставалось несколько незамужних, но их было уже очень мало. А Скотт слишком редко выходил куда-нибудь из дома, не оставляя себе времени на развлечения, спектакли, встречи со сверстниками и все такое.
– Ну ладно, отныне все изменится! – сказал он, входя в кабинет. А там его уже ждала встревоженная секретарша с кучей папок под мышкой.
* * *Для начала октября погода оказалась более чем милосердной, листья деревьев едва-едва начинали краснеть. Мойра срезала несколько роз поздних сортов, в то время как Дэвид с гордостью показывал Ангусу и
