Лед и пламя - Франсуаза Бурден
От Джона новостей почти не приходило. Обычно он ограничивался посылкой редких открыток матери, в которых всегда было одно и то же: у него все шло отлично. Амели пришлось отправить ему несколько голосовых сообщений, чтобы в качестве милостыни получить один-единственный вызов. Содержание его было таково: Бетти – потрясающая девчонка, Париж – город его мечты, и никогда его ноги больше не будет в Шотландии. Но он почти ничего не говорил о том, чем занимается, не упоминал об отце, не называл никакого адреса. Один раз, не выдержав, Амели рискнула намекнуть, что хотела бы навестить его на очень короткое время, однако Джон сухо ей отказал. Его неблагодарность – и это в то время, когда он был любимчиком матери, – даже отдавала чем-то вроде обиды на нее, словно именно она была виновата в том, что у него не сложилась жизнь. Огорченная Амели вдруг поняла, что он очень напоминал ей Майкла, который бросил семью, исчезнув и не оставив даже своего адреса.
Просидев по два года в предпоследнем и последнем классах, Филип наконец-то с полным правом получил свой аттестат об окончании средней школы. Самый старший из учеников своего выпуска, он, похоже, нисколько об этом не сожалел, а наоборот, говорил, что только теперь нашел «свой путь». Став неразлучным со своим другом по имени Малькольм, у которого он часто гостил в Бродике, он сообщил, что собирается вместе с ним поехать в Эдинбург, чтобы поступить в университетский колледж искусств. Там он собирался пройти курс рисования и впоследствии заняться иллюстрированием. Амели нашла эту мысль интересной, Ангус же только поднял глаза к небу, догадываясь, что ему придется содержать еще и Филипа. Как ни странно, тот сообщил, что ему ничего от них не нужно и жить он будет у Малькольма. Родители этого парня якобы предоставили в его распоряжение уютную квартирку на Сент-Мэри-стрит, в самом центре Старого города. Амели пришла в восторг, но только до того момента, пока не познакомилась с этим Малькольмом, который не скрывал своей нетрадиционной ориентации. Когда она поняла, какие отношения связывали ее сына с эксцентричным блондином, она впервые задумалась над тем, что мир для нее окончательно рухнул. Ангус же ограничился загадочным восклицанием «Ну это, кажется, предел!», в то время как Дэвид утверждал с хитроватой улыбкой, что нужно быть слепцами, чтобы раньше этого не заметить. Но именно Филипа никто никогда и не замечал. До своего отъезда во Францию в этом дружном братстве «звездой», то есть в центре внимания, всегда был Джон. А затем Джордж удивил всех, перейдя из разряда балбесов в ранг хороших учеников. С Филипом же ничего особенного не происходило, он примыкал то к одному лагерю, то к другому, большую часть времени он проводил в тени других и прекрасно устраивался так, что им вовсе никто не занимался.
Амели пришлось осознать тогда, что с ее детьми у нее к самой себе немало вопросов. Даже если она и всегда отказывалась признаваться в этом, дети ее разочаровывали. Кейт отказалась от престижнейшего брака, Джон улетучился неизвестно куда, а Филип оказался гомосексуалистом. Она, мечтавшая их пристроить одного за другим на процветающих предприятиях Ангуса, чтобы обеспечить им благополучное будущее, оказалась, как говорится, на бобах. Надежды ее разбились в прах. Возможно, только Джордж когда-нибудь чего-нибудь и добьется, но именно его она никогда не принимала в расчет. Она долго рассуждала над тем, какова ее доля ответственности в этих неудачах, но в конце концов пришла к выводу, что во всем виноват Майкл. Если у мальчиков не было достойного отца, что хорошего могло из них получиться? И Ангус не выполнил своей роли, довольствуясь лишь тем, что оплачивал содержание пасынков, никогда по-настоящему ими не интересуясь. Вот если бы у них родился свой ребенок, все было бы иначе.
Верный данному себе обещанию, Скотт не появлялся в Джиллеспи, если существовал риск встретиться там с Кейт. Напротив, он приходил обычно на неделе, чтобы повидаться с отцом, который тоже, как ему казалось, чувствовал себя потерянным. В отсутствие молодежи дом казался пустым, и Ангус большую часть времени проводил на поле для гольфа или охотился. Как только Скотт приходил, он тут же забирал его к себе в кабинет, зажигал сигару и в деталях расспрашивал о том, что происходило на двух винокурнях. Прядильная фабрика меньше его интересовала, но он понимал, что Скотт не хотел расставаться с ней в память о матери, а также потому, что коль уж существуют овцы на земле, нужно же им найти какое-то применение. Лишись Джиллеспи овечьих стад, пастухов и пастбищ, оно потеряло бы свой статус сельскохозяйственного поместья, а это, на взгляд Скотта, было совершенно немыслимо.
Когда сын уходил, Ангус снова впадал в меланхолию, становился угрюмым. И хотя хаос, навязанный ему в свое время «племенем французов», когда-то раздражал его, хотя он опасался крика новорожденного, но так и не рожденного ребенка, теперь ему совершенно не нравилась тишина опустевшего дома. Ведь чего он добивался, приютив у себя Мойру, а потом и Дэвида, чего хотел, поздно женившись во второй раз, как не увеличения клана? Увы, так часто и бывает: рано или поздно возвращаешься к исходной точке. У него по-прежнему была очень маленькая семья в огромном особняке. Ангус с нетерпением ждал, что сын его наконец женится, принесет ему внуков и вернется в родовое гнездо. При условии, конечно, что Амели не сделает
