Мой темный Ромео - Паркер С. Хантингтон
– Это приемлемо.
Она сделала прерывистый вздох.
– Я хочу ребенка.
А я хотел, чтобы она приняла контрацептив экстренного действия. Но такая просьба была бы проявлением трусости. Не ее вина, что я потерял контроль. Мы оба играли на победу. Команда хозяев (то есть я) потерпела сегодня неожиданное поражение. Не нужно обманом лишать ее победы. И неважно, насколько масштабной она, наверное, окажется. Даллас может забеременеть. А последние двадцать минут могут определить всю мою жизнь.
Я достал жестяной контейнер и сунул кусочек жвачки в рот.
– Ну, а я не хочу.
– Почему ты так противишься продолжению рода?
– Из-за травмы.
– Расскажешь мне?
– Нет.
Похоже, мой ответ ее не удивил. И не расстроил. Напротив, когда я подошел ближе, то заметил крошечные пузырьки в слезе, которая до сих пор не испарилась. Нет. Не в слезе. Это была… слюна? Я впервые осознал, что никогда не видел, чтобы Даллас плакала. Ни разу.
В этот момент во мне что-то изменилось. Я больше не воспринимал Даллас Коста как помеху. В конце концов, она одерживала победу почти во всех наших психологических играх. И на этот раз она довела меня до края, а потом толкнула за него. Заставила трахнуть ее без защиты, почувствовать себя виноватым за это, да еще и торговаться с ней. Даллас Коста не игрушка. Она мне ровня, и будет разумно относиться к ней соответственно.
Печенька нахмурилась, скорее всего, раздумывая, что хотела бы выторговать в наших переговорах. Если я дам ей высказаться первой, то она, вероятно, потребует всю мою душу без остатка.
– Я дам тебе свободу, если ты дашь мне время. – Слова сами сорвались с языка.
– Время для чего?
Для того, чтобы избавиться от тебя на моих условиях, когда расправлюсь с Мэдисоном Лихтом.
– Чтобы подумать о детях, – солгал я. Она задумалась, но, прежде чем успела ответить, я добавил: – Но у меня тоже есть условие.
Даллас облизала губы, кивая.
– Я больше никогда не буду видеться с Мэдисоном.
– Пообещай.
– Даю слово.
Она спрыгнула с крыши «Майбаха», а платье так и осталось перекошено и собрано вокруг талии. Моя сперма стекала по ее бедру к коленям и лодыжкам. Высохшая, слипшаяся кровь в форме облаков отпечаталась на внутренней стороне ее бедер. Мы оба молча на них смотрели.
– Хочешь, вылижу, чтобы не болело? – внезапно для самого себя проворчал я.
– Да, будь добр.
Глава 45
= Даллас =
Можно небезосновательно утверждать, что я часто переоценивала свои актерские способности. Но не сегодня. Я сделала кое-что нехорошее. Ладно, очень плохое. Выдавила фальшивую слезу. Что тут скажешь? После того как Ромео предпочел ненавистную ему компанию профилактике СВДС, мне стало эмоционально легче, когда я увидела, как он сходит с ума, думая, что я ужасно расстроена.
Но я не была расстроена. Вовсе нет. Наоборот, мне понравилось, когда он схватил меня за горло, очень понравилось, когда покусывал мои соски, и принесло огромное наслаждение, когда вошел в меня так сильно, что я почувствовала, как он проник до самого живота. А когда он опустился на колени, слизал свою сперму с моих ног, затем провел языком выше и погрузился им в меня (полизывая, посасывая, целуя мой клитор и царапая его зубами, пока я не кончила ему на лицо), я была готова пожертвовать обе свои почки и печень в придачу, лишь бы повторить все снова.
Можно ли считать, что, в миллионный раз подстегнув Ромео Мэдисоном, я поступила аморально? Конечно. Пробила ли очередное дно, играя на чувстве вины моего мужа, чтобы заставить его подумать о детях? Возможно. Но мучили ли меня угрызения совести? Ни капли.
Несколько часов спустя я разгуливала по дому в пижаме с персонажами «Диснея», которую купила в интернете. Ромео ни за что ее не одобрит, а это еще один бонус, побудивший меня купить пижаму во всех расцветках.
После ужина, который Ромео съел в обеденном зале, а я слупила прямо из духовки, он закрылся в своем кабинете, наверное, занимаясь скучными взрослыми делами. Я болтала с Фрэнки по телефону, жуя сахарный тростник. Стоило мне вспомнить о нашем с Ромео соглашении, как губы растягивались в улыбке.
Понятно, что мой первый сексуальный опыт вышел… странным. Я так и не кончила. Ну, пока он меня не вылизал. И сильное растяжение причиняло боль. Но насколько же волнительно было наблюдать, как мой муж впервые с момента нашей женитьбы по-настоящему теряет контроль.
– Он все еще жестко с тобой обращается? – пропела Фрэнки на другом конце провода. – Этот сексуальный раздражающий засранец.
Я не могла сказать ей, что он еще кое-что делает со мной жестко. Она не поймет. На самом деле я сама не понимала, что происходит между мной и Ромео. Я знала, что между любовью и страстью существует четкая граница, но что случается, когда подходишь к ней? Я не хотела это выяснять.
– Он ужасен! – весело сообщила я, разгрызая тростник. – Хуже не придумаешь. Я то и дело стараюсь вывести его из себя. Только сегодня ходила на свидание за обедом с Мэдисоном. И позвала папарацци.
– Фу. Мэдисон. – Фрэнки издала рвотный звук. – На прошлой неделе он приезжал в Чапел-Фолз. Я тебе говорила? Ходил тут и ныл, как сильно по тебе скучает. Лживый урод. Затащил в постель Дидре Свитинг и Джин Колдуэлл своими крокодиловыми слезами. Все только об этом и говорят.
– Фрэнки. Злые сплетни ниже нашего достоинства.
– Ох, Дал. – Я могла представить, как она преувеличенно хмурит брови. – Но добрые сплетни – скукотища.
Мы захихикали.
– Как дела с учебой? – Я сменила тему, опасаясь, что, стоит нам еще немного пообсуждать Ромео, я сорвусь и признаюсь ей: как бы сильно я ни ненавидела его за пределами спальни, в ней я была его главной поклонницей. – Было что-нибудь интересное?
– Я завалила большинство промежуточных экзаменов, что, похоже, просто поразительно. Во всяком случае, по мнению мамы с папой и наших любопытных соседей.
Я вздохнула.
– Ты должна постараться, Фрэнки.
– И я стараюсь. Стараюсь не лишиться девственности до брака. А это ой как непросто.
– Фрэнки. Ты знаешь, что будет, если дашь молоко до того, как он купит корову.
– Может, я не хочу, чтобы меня покупали. Может, я хочу приобщиться к чертову двадцать первому веку.
Если бы все было так просто! Мы обе знали, что мы такие, какими нас
