Вернись ради меня - Коринн Майклс
Соскользнув с кровати, я хватаю вещи и направляюсь в ванную.
Одевшись, я смотрю на себя в зеркало. Кто эта женщина? Я не плакала уже несколько месяцев. Все это время я чувствовала себя сильной, красивой и умной. Но в одно мгновение все это исчезло.
Я думаю о Хэдли. Она будет подавлена, причем гораздо сильнее, чем была из-за Кевина. Малышка любит Коннора и обожает этот дом. Все ее надежды рассеются как туман, когда я расскажу ей, что снова ошиблась с выбором.
Я выхожу из ванной и натыкаюсь на Коннора. Он ждет меня, прислонившись к стене. Мы встречаемся глазами, и мне приходится отвести взгляд. Он – моя слабость, а прямо сейчас мне нужна сила.
– Куда ты пойдешь? – наконец спрашивает Коннор.
– Сегодня переночую у Сидни. Потом не знаю. Думаю, поищу что-нибудь.
– Оставайся здесь.
– Здесь?
Он отталкивается от стены и подходит совсем близко ко мне, но не притрагивается.
– Да, здесь Хэдли счастлива, и ей комфортно. Вы можете остаться здесь, а я найду другое место.
– Ты хочешь, чтобы я осталась в этом доме?
– Я хочу, чтобы ты осталась со мной, но пока просто пытаюсь упростить ситуацию и отпустить тебя.
Ничего простого в этом нет.
– Мне нужно немного времени. Я не могу притвориться, будто ничего не случилось. Мне очень хочется верить, что ты ничего не знал и именно брат ввел тебя в курс дела, но все это очень…
– Не нужно оправдываться, Элли. Если тебе нужно время, то я дам тебе его.
Я хочу броситься ему на шею, обнять его, чтобы не дать ни пространству, ни времени разлучить нас. Но мне нельзя этого делать.
– Хэдли захочет увидеться с тобой.
Из его горла вырывается глубокий вздох, а лицо бледнеет.
– Я буду здесь. В любое время… для вас обеих.
Я ничего не беру с собой из вещей, только хватаю сумочку со столика в прихожей. Взявшись за дверную ручку, я замираю.
«Просто открой ее, Элли. Уйди, потому что ты понимаешь, что должна», – велю я себе. Но моя рука не может пошевелиться, так как я чувствую его за спиной.
– Элли…
Я закрываю глаза, и всхлип застревает у меня в горле. Ничто не причиняло мне так много боли.
Ничто.
Я бы вынесла хоть тысячу избиений, если бы это означало, что мне не придется переживать этот момент.
С трудом выдохнув, я расправляю плечи и собираю все силы, которые у меня есть.
Пора.
– Прощай, Коннор.
Как только дом исчезает из виду, я останавливаю машину и плачу так сильно, как никогда в своей жизни.
36. Элли
Прошло уже два дня.
Два дня страданий.
Я не могу есть. Я не могу спать. Мне удается быть сильной только тогда, когда Хэдли рядом, и то выходит не очень убедительно.
– Мам, где Коннор?
Вопрос, которого я пытаюсь избегать.
Дочка пристально смотрит на меня, ее губы дрожат.
– Он у себя дома, – я протягиваю руку, чтобы успокоить ее.
– Почему мы до сих пор у Сидни?
Потому что нам больше некуда идти.
Не хочу врать ей, но и сказать правду не могу.
– Коннор не очень хорошо себя чувствует, так что мы останемся здесь, пока ему не полегчает.
Хэдли склоняет голову набок:
– Разве мы не должны быть рядом с ним?
Мое сердце, кажется, готово вырваться из груди. Я хочу быть рядом с ним, но как я могу?
Как я могу простить его после всего, что случилось? Он врал мне. Я отдала ему душу, а он ее уничтожил.
– Не сейчас.
– Когда мы сможем пойти домой? – допытывается малышка.
Я беру ее ладошки и пытаюсь улыбнуться.
Она тоже через столько всего уже прошла, и я чувствую, будто снова ее подвела. Я снова доверилась мужчине, который не заслуживал этого. Нужно как-то подготовить дочку к тому, что семья, которую мы строили, распадается.
– Хэдли, Коннор и я… мы… ну мы решили побыть отдельно друг от друга.
– Но, – она вырывает свои ладошки из моих рук, – я люблю его!
– Я тоже его люблю, но иногда не все так просто.
Хэдли мотает головой:
– Мы должны вернуться, мам. Мы должны! Коннор любит нас, и он делает тебя счастливой. Ты больше не плачешь, и Коннор не бьет тебя!
А как же мои душевные раны…
– Я знаю, милая, но мы поссорились и решили, что нам нужно взять перерыв.
Ее глаза расширяются:
– Он мой лучший друг.
– А еще он твой отец и всегда будет частью твоей жизни. Этого я у тебя никогда не отниму.
Хэдли начинает плакать, и все внутри меня сжимается. Я молча наблюдаю, как моя малышка пытается осознать услышанное.
Когда я ушла от Кевина, то почувствовала освобождение. Но, покинув Коннора, испытываю лишь мучения.
– Пожалуйста, мам! Пожалуйста! Мы должны вернуться! У меня там домик на дереве, а еще Коннор не знает, что делать с животными. Мы должны помочь ему, мы нужны ему… Он никогда не заставляет нас грустить. Мы с ним собирали тыквы и яблоки. Пожалуйста!
Пожалуйста, пусть это прекратится.
Я тоже начинаю плакать, видя, как сердце дочери разваливается на части.
– У тебя всегда будет Коннор, Хэдли, – я убираю слезинку с ее щеки. – Знаю, тебе трудно это понять, но иногда мы должны уходить от тех, кто нас любит, даже если они берут нас собирать тыквы и яблоки. Иногда просто по-другому нельзя.
Ее грудь быстро поднимается и опускается, она громко дышит.
– Я хочу к Коннору!
И я хочу.
– Я знаю, и мне жаль. Ты понятия не имеешь, как сильно я люблю тебя, Хэдли. Я готова на все ради тебя, но вернуться к Коннору не могу.
– Ты всегда прощала папу, – ее голос дрожит. – И я не понимаю, почему ты не можешь простить Коннора.
После этого из ее груди вырывается всхлип, и она убегает. Когда хлопает дверь, я подпрыгиваю, ощущая, что еще какая-то часть меня разбилась вдребезги.
* * *
– Элли, я волнуюсь, – говорит Сидни в четыре утра.
После разговора с Хэдли я так и не прекратила плакать. Но Сидни ничего не знает. Я не могу рассказать ей о том, что узнала, потому что это слишком болезненно, да и к тому же боюсь, что она будет обязана потом сообщить об этом.
Черт, она ведь может уже все знать, потому что они с
