Вернись ради меня - Коринн Майклс
Меня не заботит это их соглашение. Не тогда, когда я мертва внутри.
Мои пальцы дрожат так сильно, что я боюсь, как бы они не сломались. Но меня уже избивали, так что я могу принять удар.
– Ответь на мой вопрос.
– Могу лишь предположить, что да, он, вероятно, знал, кто ты такая. Иначе как объяснить, что он сумел придумать способ, как заставить нас с братьями вернуться сюда.
Непостижимо. Как можно отнять чью-то жизнь, использовать своих детей, чтобы избежать наказания, а потом спокойно общаться со мной и Хэдли все эти годы. Это слишком. Я в самом деле ненавижу этого человека.
– Как такое может быть? – вслух спрашиваю я.
Коннор снова делает шаг вперед и останавливается.
– Если бы я мог вернуть его к жизни, чтобы убить собственными руками, я бы это сделал. Я ненавижу его, Элли. Но если бы мы не подрались с ним вскоре после этого, я бы никогда не познакомился с тобой. Даже если я потеряю тебя после всего этого, ты навсегда останешься лучшим, что со мной случалось.
Я вытираю слезы и хочу узнать еще кое о чем.
– В ночь нашего знакомства… из-за чего вы с отцом действительно подрались?
Он садится на кровать и опускает голову.
– Я был последним, кто оставался здесь с ним. В тот день отец узнал, что я уезжаю в лагерь для новобранцев. Он угрожал мне, требуя, чтобы я остался; сказал, что у него есть влияние и возможность перечеркнуть всю нашу жизнь и что меня не возьмут в армию, если я буду под арестом. Шон играл в бейсбол в колледже, Джейкоб только что получил свою первую актерскую роль, а Деклан уже был на пути к созданию стартапа. Всем нам было что терять, а ему – нет. Отец к тому моменту уже все потерял. Его волновали только две вещи: моя мама и эта ферма. Я сказал ему, что, если он хоть как-то попытается нам навредить, я уничтожу его дело: расскажу каждому фермеру, поставщику и покупателю, что он буйный пьяница, убивший двух человек и обвинивший в этом своих сыновей. Мы сцепились, а потом он велел, чтобы я убирался и никогда больше не возвращался. Так я и сделал, а вскоре встретил тебя…
Все внутри меня обрывается, и голова плывет из-за обилия информации. Прежде чем мне удается перевести дух, я начинаю падать, и меня подхватывают руки Коннора.
Я зарываюсь лицом в его грудь и рыдаю: оплакиваю своих родителей и четверых мальчишек, которых использовал собственный отец; а еще я оплакиваю себя и все, что мне предстоит потерять, когда я покину эту комнату.
Плачу, потому что никогда не любила никого так, как его. Я выплескиваю все это в тепле его объятий, потому что недостаточно сильна, чтобы сделать это как-то иначе.
– Мне так жаль, Элли. Ты понятия не имеешь, как я ненавижу себя. Я бы хотел все изменить, но не могу. Я люблю тебя и проведу остаток жизни, доказывая тебе это. Пожалуйста, скажи, что ты не оставишь меня.
Но я не могу дать ему такого обещания. Может, могла бы, если бы они не оставили моих родителей одних на обочине, если бы дождались прибытия парамедиков[34]. Если бы они это сделали, по крайней мере, у меня были бы ответы.
Коннор не представляет, через что я прошла после той трагедии. Неделями я только и делала, что искала улики: обзвонила каждый кузовной цех, каждую заправку и кладбище старых автомобилей. Я искала красную машину с повреждениями неизвестного происхождения. Иногда я звонила в полицию по три раза на дню в надежде, что у них появились какие-то зацепки. Я отчаянно нуждалась в ответах, думала, что смогу просто… понять.
Та ночь изменила траекторию моей жизни. Может, будь у меня ответы, я бы не была настолько эмоционально разбитой, чтобы выйти замуж за такого человека, как Кевин. Хотя, с другой стороны, тогда бы я никогда не встретилась и с Коннором в том баре и Хэдли бы не родилась.
Мне невыносимо даже задумываться об этом, так что я отказываюсь рассматривать такую вероятность.
Боже, так хочется верить, что Коннор и правда ничего об этом не знал до приезда Деклана. Но мое доверие он все равно потерял. Не знаю, смогу ли когда-нибудь поверить ему снова.
Не хочу повторять своих ошибок. Я прощала Кевина, когда он говорил, что больше никогда не ударит меня, но потом он снова обманывал меня. Больше я не стану слепо следовать за мужчиной, даже за любимым. После всего, что я перенесла, лучше принять эту потерю сейчас, чем позднее, когда увязну по уши.
Хотя, возможно, я уже успела увязнуть. Любовь, которую я испытываю к Коннору, нельзя сравнить ни с чем. Если я потеряю его… что ж, скорее всего, это уничтожит меня.
Я плачу до тех пор, пока не чувствую, что слез больше не осталось. Я опустошена и разбита, лежу в кровати, хотя даже не помню, как туда вернулась.
Смотрю на Коннора и все еще надеюсь, что сейчас он скажет, что все это был дурной сон. Однако, судя по его взгляду, это ужасная реальность.
– Я должна идти, – говорю я грубым и охрипшим голосом.
– Нет, – быстро отвечает он.
Я выпутываюсь из его рук, и сердцу больно оттого, что он больше не касается меня.
– Ты должен был понимать, какой будет исход.
– Что мне сделать? Хочешь, чтобы я сдался полиции? Я сделаю это. Прямо сейчас пойду к шерифу Мендосе и сознаюсь.
Я мотаю головой, и меня накрывает новая волна слез.
– Не надо, Коннор. Я не хочу, чтобы еще один отец Хэдли оказался в тюрьме.
Он берет мое лицо в ладони:
– Скажи, что я могу для тебя сделать.
В том-то и дело, что ничего. Не он был за рулем той машины. Если Коннор пойдет сейчас к шерифу, то это только навредит людям, которые и так сполна заплатили за грехи своего отца.
– Ты можешь позволить мне встать с кровати и выйти прочь из этой комнаты.
Он сжимает челюсть так, будто хочет поспорить, но затем делает так, как я прошу.
Я снова думаю о том, что не хочу терять его.
