Сладкая месть под Рождество - Морган Элизабет
Пока у нас все было несерьезно, мне было легко убедить себя в том, что нет ничего страшного.
Когда люди начинают использовать такие слова, как «родственные души», чьи-то чувства точно будут ранены.
А я не желаю быть тем, кто ранит.
И, хотя мне хочется сесть и с пристрастием расспросить Кэт о каждом возможном переводе этих дурацких слов, я не делаю этого. Затишье в магазине заканчивается, и до конца смены я бегаю от витрины к витрине, помогаю покупателям и стараюсь не столкнуться с Кэт.
Но когда я ухожу домой, чтобы собраться на вечеринку, то думаю лишь о том, что мне нужно все рассказать Дэ-миену.
26
23 декабря
Эбби
– Мне нужно рассказать ему, Кэм, – говорю я тихо, когда она снимает локоны моих волос с бигудей, на которые помогала завить их.
Кэм уже была у меня дома, когда я пришла с работы, она подготовила все вещи, которые могли мне понадобиться для сборов на вечеринку. Она хорошая подруга, помогает мне снизить уровень тревожности, но я понимаю, что отчасти она хотела быть здесь на случай, если у нас возникнет разговор, который я как раз собираюсь начать, и ей придется переубедить меня.
Ее рука замирает, и мы встречаемся взглядом в зеркале туалетного столика.
У нее удивленно распахнутые глаза.
В моих же читается мягкость, обеспокоенность и, если честно, даже нервозность.
– Что?
– Мне нужно рассказать ему, – повторяю я, сделав глубокий вдох.
Она проводит расческой до кончиков моих волос, делает шаг назад и садится на мою кровать. Кэм растерянно хмурит брови.
– Я не… Я не понимаю.
– Прежде чем мы с ним отправимся на вечеринку, я признаюсь. Скажу ему всю правду.
– Но… почему?
– Все уже не так просто, Кэм. Все запуталось к чертям, правда. Я больше так не могу. Надо было сказать ему еще несколько недель назад. После первого свидания. Я должна была рассказать. Я настоящая сволочь, потому что позволила этому продолжаться так долго.
– Нет, неправда. Ты… У нас есть план, Эбби. – В ее словах сквозят напряжение и разочарование. – Мы так близки к цели.
– Кэм, – говорю я спокойно, но уверенно. С пониманием, но все же твердо. – Это моя жизнь. Это не план. Это же не… Это не какая-то игра. Я не должна была позволить этому так далеко зайти.
– Так почему же позволила? – спрашивает она ледяным тоном. Не успеваю я даже осмыслить вопрос, как она сама на него отвечает. – Я знаю почему. Потому что ты этого хочешь, Эбби. Ты хочешь отомстить. Ты хочешь увидеть лицо Ричарда, когда войдешь в комнату под руку с Дэмиеном. Хочешь увидеть его лицо, когда он поймет, что потерял.
– Я хотела, Кэм. Хотела. Ты права. Мне было больно, и я злилась и мечтала о мести. Но теперь? Это не имеет никакого значения. В дело вмешались чувства других людей. Мои чувства в том числе. Наш план может сделать больно кому-то, кроме Ричарда.
– Ты не можешь так поступить, Эбби.
– Почему? – спрашиваю я, все еще не поворачиваясь и глядя ей в глаза через зеркало.
Но мой голос звучит тихо. Мягко. Вкрадчиво. Таким голосом люди обычно говорят с ребенком или с раненым животным.
В ее глазах сейчас я вижу именно это. Обиду и боль.
И тогда я понимаю, что была права насчет нее.
Кэм воспользовалась моей ситуацией, чтобы хоть как-то облегчить свою собственную боль.
Когда мы учились в колледже, Кэм влюбилась в парня. Он был из студенческого братства, из очень богатой семьи. Мы много раз говорили ей, что встречаться с ним – плохая идея, но она не слушала. Она влюбилась, причем по уши. Они строили планы на будущее, говорили о свадьбе и детях. Ей всю жизнь рассказывали, что нужно выходить замуж не по любви, а по расчету, и она наконец нашла свой идеальный вариант.
Раньше она была как Кэт, безнадежным романтиком, мечтающим о белом свадебном платье и заборе из штакетника.
А потом она потеряла с ним свою девственность, и мы узнали, что все это было лишь каким-то заданием братства. Он никогда не испытывал к ней чувств. Кэми была разбита, полностью уничтожена.
С тех пор она не верит в любовь. Не видит будущего ни в одних отношениях. Именно поэтому я не обращала особого внимания на ее слова о том, что Ричард – мешок с дерьмом, ведь она считает мешком с дерьмом каждого мужчину.
Она так и не насладилась местью. Вместо этого она закопалась в учебники и виделась целый год только со мной и Кэт, а потом сдала все выпускные экзамены раньше. Она стала работать в сфере финансов и сделала своей целью уничтожить любого влиятельного мужчину, который попадется на ее пути. От обиды ее сердце превратилось в лед.
Мы называем ее сердцеедкой, потому что она знает, как использовать мужчин для секса, развлечений и бесплатных ужинов в ресторанах. А когда она выжимает из мужчины все, что ей нужно, то выплевывает его как жвачку, потерявшую вкус.
– Кэм, это не твоя битва, – говорю я все тем же вкрадчивым тоном. – Дэмиен хороший. Он добрый…
– Они все такими кажутся.
– Он не Джейсон.
И, хотя я сначала прокрутила эту фразу в голове, теперь все равно понимаю, что зашла слишком далеко.
– А дело не в нем.
Она исходит ядом.
– Кэм, я знаю, как больно он тебе сделал, но уже столько лет прошло…
– Дело не в нем, Эбби! – Она вскидывает руки. – Боже! Я просто хочу помочь тебе завершить начатое. Ричард заслужил… Он заслужил то, что с ним будет! – заявляет она и уходит в другой угол комнаты.
– А как же я, Кэм? Как же Дэмиен? Я заслуживаю потерять то, что зарождается между нами, что-то очень хорошее, только потому, что Ричард заслужил поесть дерьма?
– Ты не можешь сейчас выйти из игры, Эбби, – она упирает руки в бедра.
– Я не выхожу, Кэм. Это не игра. Это моя жизнь. Мне правда нравится Дэмиен. Я в него влюбилась.
– Боже, какая ты наивная, – говорит она, хватая свое пальто. – Я больше не могу. Не могу смотреть, как ты сама себя подставляешь. Когда все твои надежды рухнут, позвони мне.
И моя лучшая подруга уходит, и за ней ядовитым шлейфом тянется десятилетняя боль.
Я пишу сообщение Кэт и прошу ее найти Кэм и убедиться, что у нее все в
