Испорченный король - Рина Кент
Я не могу дышать.
Пожалуйста, мамочка.
Пожалуйста, папочка.
П-пожалуйста, помогите мне.
Холод пробирает мою кожу, и мои конечности немеют.
Я плыву, дрейфуя по течению…
Бороться с этим бесполезно.
Может быть, тот, чье имя нельзя называть, тоже боролся с этим. Может быть, именно поэтому его имя больше не произносят.
Может быть, я стану такой же, как он.
Сквозь туманную дымку кто-то надрывно зовет меня по имени.
Он зовет меня по имени.
Я не буду похожа на того, кого нельзя называть по имени.
Он знает мое имя.
– Ты видишь меня за этими монстрами? – спрашиваю я у себя в голове.
– Да.
Я не думаю, что это правда, но я цепляюсь за этот проблеск голоса.
Это успокаивает.
Так успокаивает.
Может быть, монстры для него невидимы.
Он видит меня так, как никто не видел раньше.
Он видит МЕНЯ.
– Эльза!
Я ахаю, словно меня только что вытащили из глубины океана, и распахиваю глаза.
Мое зрение затуманено, и все, что я вижу, – это густые тени. Мое сердцебиение не успокаивается при мысли, что я снова в том месте.
Однако руки, обнимающие меня, не пугают. Они успокаивают. Они как убежище, которого я тогда не могла найти.
Я смаргиваю слезы с глаз. Нахмуренные темные черты смотрят на меня. Пряди темных волос падают на лоб.
Я моргаю один раз. Дважды. Он не исчезает.
– Э-Эйден? – Мой голос такой хриплый, что мне едва удается произносить слова.
– Все в порядке. – Он поглаживает мою спину крошечными круговыми движениями. – Ты не одна. Я здесь.
Я не знаю, из-за его слов это или из-за кошмаров, которые мне только что приснились.
Мне все равно.
Мои пальцы впиваются в его футболку, мой лоб прижимается к твердой груди, и я даю волю слезам.
Рыдания разрывают мою грудь, и я выплескиваю их наружу. Я даже не знаю, из-за чего плачу.
Это были всего лишь кошмары. Они ненастоящие.
Они не могут быть настоящими.
Я сильнее сворачиваюсь калачиком на коленях Эйдена и крепче прижимаюсь к нему. Он настоящий. Его тепло и странное чувство защищенности, которое я испытываю в его объятиях, реальны.
Кошмары – нет.
Эйден кладет руку мне под ягодицы и притягивает к себе, так что я сажусь к нему на колени. Я обвиваю ногами его талию, душа.
Он не жалуется.
Он молчит, поглаживая меня по спине, волосам и тыльной стороне руки.
Я не могла бы быть более благодарна за его спокойное, похожее на якорь присутствие. Он здесь, но он не разговаривает. Он позволяет мне справиться с этим самой.
В последний раз, когда у меня был подобный эпизод, как ни странно, два года назад, сразу после моего первого дня в школе, тетя и дядя взбесились.
И я имею в виду, они действительно взбесились.
Я подумала, что тетя была монстром, и ударила ее. Я кричала и проклинала ее. Я не останавливалась до тех пор, пока дядя не выставил ее из комнаты.
Когда я пришла в сознание, тетя не переставала спрашивать меня, что я видела. На ее лице было такое выражение ужаса, словно ее вот-вот стошнит. Утром они отвезли меня к доктору Хану, и я почти полгода проходила сеансы терапии.
С тех пор я избегаю кошмаров, или, по крайней мере, сильных, калечащих, которые кажутся такими… реальными.
В течение последних двух лет я не беспокоила тетю и дядю своими кошмарами, даже когда мне нужно было поплакать на чьем-нибудь плече. Даже когда то, что я увидела – то, что я почувствовала, – напугало меня до чертиков.
Странно, что Эйден, мой мучитель и кошмар наяву, играет роль, которую никто из них не играл.
Как он может быть тем плечом, на котором я плачу?
Все еще сжимая его футболку, я смотрю на него снизу вверх. Его брови сведены вместе над глазами самого темного цвета, который я когда-либо видела у него. Черты его лица выражают глубокую озабоченность.
У меня перехватывает дыхание.
Кто бы мог подумать, что настанет день, когда Эйден Кинг будет беспокоиться обо мне?
Я должна чувствовать себя неловко из-за безобразного плача или ненавидеть уязвимость, которую я только что продемонстрировала ему. Черт, на моем лице, должно быть, сейчас хаос.
– Привет, – говорю я, перекрывая икоту.
Его рука не перестает гладить мою спину, в то время как другая приподнимает мой подбородок. Он заглядывает мне в глаза, как будто что-то ищет.
Или кого-то.
– Ты чувствуешь себя лучше? – его голос тверд, но не резок.
Несколько непролитых слез выступают у меня на глазах, когда я киваю.
– Я напугал тебя, войдя через балкон? – осторожно спрашивает он.
– Мне уже снился кошмар, когда ты пришел, так что приступ спровоцировал не ты.
– Тогда что?
– Я не знаю. – У меня болит голова, и я ничего так не хочу, как спать.
Я отбрасываю эту мысль так же быстро, как она пришла. Что, если кошмары вернутся?
– Твои кошмары всегда чем-то спровоцированы? – Эйден все еще держит меня за подбородок, заставляя смотреть в его глаза.
По какой-то причине они не давят, как обычно, они просто… любопытные. Даже заботливые.
Может быть, именно поэтому я доверяю ему.
– Да. Доктор Хан говорит мне держаться подальше от всего, что может послужить спусковым крючком.
– Например? – подталкивает Эйден.
– Свечи. Подвалы. Тусклый красный свет. Глубина, например бассейны, пляжи и озера. Сон в темноте. – Я даже не знаю, откуда у доктора Хана этот список, может быть, он составлен из обрывков ночных кошмаров, которые я ему рассказывала.
Мои губы приоткрываются, и я, спотыкаясь, поднимаюсь на ноги.
– Черная машина!
Эйден следует за мной, уставившись на меня так, как будто опасается, что у меня снова начнется приступ.
– Черная машина. – Мой голос срывается. – На другой стороне улицы все еще припаркована черная машина?
– Нет.
– Откуда ты знаешь?
– Я припарковался на другой стороне улицы, но там не было никакой черной машины.
Я медленно отдергиваю занавески на балконе. И действительно, «Феррари» Эйдена припаркован через дорогу, его красный оттенок горит в свете фонаря.
Никакой черной машины.
Я вздыхаю и снова принимаю сидячее положение на кровати, заправляя непослушные пряди волос за уши. Мои глаза ощущаются опухшими.
У меня заложен нос, и я чувствую себя ужасно. Я не хочу, чтобы Эйден видел меня такой.
– Вообще, что ты здесь делаешь? – Я забираюсь под одеяло, пытаясь скрыть свой растерянный вид.
Хитрая усмешка трогает его губы, когда он садится рядом со мной.
– Как
