Испорченный король - Рина Кент

Я возвращаюсь к основному поиску. Требуется пролистать несколько страниц, чтобы найти статью о домашнем пожаре.

Мой дом.

Нет. Тот дом. Странно называть это место своим домом.

Пожар произошел через неделю после трагедии в Бирмингеме.

Я прислоняюсь спиной к стене, пока читаю информацию, которую уже знаю.

«Неисправность газовой плиты унесла жизнь целой семьи. Единственная выжившая – дочь, находившаяся снаружи у озера»

Озеро.

«Огонь вспыхнул внутри дома и добрался до подвала, спалив все дотла. Детективам было трудно собрать улики»

Подвал.

«Останки мистера и миссис Стил были извлечены и опознаны»

Останки.

Я не знаю, почему я продолжаю видеть только технические детали.

Говорят, быть сожженным заживо – самая мучительная смерть. Я должна что-то чувствовать, понимая, что мои родители умерли в такой сильной агонии.

Однако я… отключена. Не вовлечена психологически. Наверное, потому, что я их на самом деле не помню. Но разве это оправдание?

«Единственный свидетель – мисс Стил, семилетняя девочка. Она находилась под внимательным психическим и физическим уходом. Врач сказал, что мисс Стил потеряла все воспоминания о произошедшем. После дальнейшего расследования полиция закрыла дело по факту неисправности газовой плиты»

Я закрываю статью, не желая читать дальше. Я не помню, чтобы рядом с нашим домом было озеро, не помню, что у нас был подвал. Но тетя и дядя ясно дали понять, что никогда не вернут меня обратно в Бирмингем.

Не то чтобы я этого хотела. По крайней мере, тогда. Сейчас – я не знаю.

Я делаю вдох через нос. Наверное, мне нужно снова увидеться с доктором Ханом.

Как только я выхожу из ванной, мой взгляд приковывается к Эйдену. Он в том же положении, в котором я его оставила. Его рука с татуировкой лежит на подушке, как будто я все еще сплю на ней, а другая лежит на кровати так, как я ее оставила.

Похоже, он крепко спит.

В это время по субботам я обычно занимаюсь йогой.

Не сегодня.

Я подхожу к кровати на цыпочках, беру Эйдена за руку и прижимаюсь к его теплому телу. Моя голова вновь покоится на его бицепсе. Я слишком быстро становлюсь зависимой от того, каково это – находиться в его объятиях.

Я обхватываю рукой его твердый, четко очерченный живот и прижимаюсь крепче.

В низ моего живота упирается безошибочно узнаваемая выпуклость.

Я замираю.

Должно быть, это то, что называется утренним стояком.

Интересно, может ли он стать еще тверже, пока он спит? Я провожу рукой перед его лицом, но Эйден не реагирует.

Неуверенными движениями я трусь об него животом.

Черт возьми.

Его член становится твердым, как камень, упираясь в темные джинсы.

Тепло разливается между моими бедрами, и моя кожа нагревается. Мои соски напрягаются под хлопчатобумажной пижамой.

Я должна остановиться, но я не могу.

Когда дело касается Эйдена, во мне просыпается постоянная тяга к большему.

Больше взаимодействия.

Больше прикосновений.

Просто… больше.

Если я не могу убежать от зверя или приручить, я могу, по крайней мере, изучить его.

Мои движения становятся смелее по мере того, как я набираю темп. С каждым новым толчком вверх и вниз внутренняя поверхность моих бедер покрывается влагой. Я подавляю стон тыльной стороной ладони.

– Тебе лучше не спать и хорошо осознавать, что ты делаешь, сладкая.

Я замираю на середине движения, мои уши горят.

Дерьмо. Разве не предполагалось, что он крепко спит?

– Я говорил тебе остановиться? – Его хриплый, сонный голос посылает дрожь прямо до глубины души.

Эйден медленно открывает глаза. Я всегда ненавидела его глаза. Этот серый цвет напоминает мне об облаках, штормах и металле.

И разрушает мою жизнь.

Но повторять себе, что я их ненавижу, было всего лишь способом отвлечься, не так ли? Потому что знаете, что не так с его глазами? Они чертовски великолепны.

Душераздирающе восхитительны.

Он запускает пальцы в мои волосы и стягивает резинку, прежде чем поднести прядь волос к своему лицу и вдохнуть.

– Хм, от тебя пахнет соблазном.

Я неловко улыбаюсь.

– Доброе утро.

– К черту утро.

Я смеюсь.

– Не любишь ранние подъемы?

Он пристально смотрит на меня с любопытством, прежде чем прищурить глаза и скользнуть рукой вниз с моей талии, чтобы схватить за бедро.

– Не смейся в присутствии других людей. Даже не улыбайся при них.

– Почему?

– Твои улыбки и смех принадлежат мне. Мне не нравится, когда другие смотрят на то, что принадлежит мне.

– Серьезно? – Я закатываю глаза. – Что дальше? Ты запрешь меня в своей пещере и поместишь в меня дюжину младенцев?

Его губы кривятся в усмешке.

– Ты сможешь с этим справиться?

– Справиться с чем?

– С дюжиной младенцев внутри себя.

– Ты это серьезно?

– Мы должны начать прямо сейчас.

Мой рот приоткрывается, пока я ищу какие-либо признаки того, что он шутит, но у него впечатляюще бесстрастное лицо.

Не помогает и то, что его эрекция прижимается ко мне, и он ни капельки не переживает по этому поводу.

Но, опять же, Эйден никогда ни о чем не переживает.

Я пытаюсь высвободиться.

– Не шути так.

– Любопытно, что я никогда не шучу с тобой, но ты все равно думаешь, что я шучу. – Он подминает меня под себя так, что я оказываюсь на спине. – Для протокола, я действительно хочу спрятать тебя там, где тебя никто не увидит.

– Почему? – Это такой глупый вопрос.

Он только что признался, что хотел бы похитить меня, и все, что меня волнует, – это причина.

Я начинаю мыслить так же, как ученые из поведенческого отдела. Их не волнуют сами поступки до тех пор, пока они знают причину, стоящую за этими поступками.

– Мысль о том, что какой-то другой мужчина прикасается к тебе, сводит меня с ума. Особенно с учетом того, что я еще не заявил о своих правах. – Рука Эйдена обхватывает мое горло, и он ласкает точку пульса. – Настала пора это изменить.

Глава 28

Настала пора это изменить.

Мои мышцы напрягаются от его слов.

Эйден нависает надо мной, как надвигающаяся опасность, сила, с которой нельзя бороться.

Парень с металлическими глазами, суровым взглядом и неуравновешенным характером пробрался под мою кожу. И раз он это сделал, у него есть сила сломать меня.

Я уничтожу тебя.

Его первые слова, обращенные ко мне, являются определяющим моментом в наших отношениях. Он не может просто стереть это несколькими продуманными поступками, которые он совершил за последние недели, или тем, что обнял меня