Замерзшие сердца - Ханна Коуэн

Сила, стоящая за его словами, бьет меня по лицу и возвращает на землю. Брукс всегда был для меня отцом – он давал мне информации о мире больше, чем я мог узнать из любой книги или фильма, и наказывал меня, когда я позволял гневу и ненависти к миру выйти из-под контроля.

Все это похоже на бессердечную шутку. Господь свидетель, я заслуживаю того, чтобы почувствовать нож в своем нутре. Но среди гнева и предательства мерцает крошечный осколок надежды на то, что это реальность. Что я не всегда был одинок, как мне казалось.

– Не знаю, что сказать, – искренне шепчу я.

– Мама знала, что ты заслуживаешь лучшего, Тайлер. Я думаю, именно поэтому рассказала мне об этом после стольких лет. Она любит тебя достаточно сильно, чтобы подарить тебе счастье без нее. Она доверила мне заботу о тебе.

Я качаю головой, прижимаю раскрытые ладони ко лбу, запускаю руки в волосы.

– Мама не могла добровольно от меня отказаться. Она бы так не поступила. – Я даже не знаю, кого пытаюсь убедить – его или самого себя. Чувствую, как рука Брукса крепко сжимает мое плечо, привлекая внимание, и бросаю быстрый взгляд в его сторону.

– Она не отказалась. Она позволила тебе начать все сначала.

– А что, если я не хочу? А? Почему она принимает решение за меня? Это несправедливо!

– У нее был шанс, Тайлер. Нельзя заставить кого-то измениться, если он этого не хочет.

– Но она моя мама.

Сердце как будто стирается в порошок, голос надламывается.

– Быть может, она найдет дорогу к тебе, когда будет готова. Она всегда будет твоей мамой. Но сейчас не может позаботиться о тебе. И ты это знаешь.

Брукс прав. Знаю, что он прав. Но от этого не легче.

– И что теперь? Что нам теперь делать? – Я отталкиваюсь от стены и вытираю рукой мокрое лицо.

– Понятия не имею, – смеется Брукс. Но в этом грубом звуке присутствует лишь доля юмора. – Будем решать проблемы по мере их поступления.

– Брейден знает?

Брукс кивает головой.

– Да. У него есть одна дурная привычка: он очень любит подслушивать.

Снаружи раздается громкий рокот, за которым следует хлопок двери.

Я поднимаю бровь и смотрю на Брукса, безмолвно спрашивая его, не ждет ли он гостей, когда входная дверь распахивается с такой силой, что дверная ручка впивается в стену.

– Тайлер? – Тяжесть улетучивается, как только я вижу, что в комнату вбегает Грейси. Моя толстовка закрывает большую часть ее тела; растрепанные волосы, собранные в хвост, рассыпались по спине.

Она прыгает ко мне на руки, не обращая внимания на бдительные взгляды, и я с легкостью ее подхватываю. Закрыв глаза, прижимаюсь лбом к ее лбу, вдыхая знакомый и успокаивающий аромат.

Грейси пахнет домом.

– Безумно волновалась, – шепчет она, теплым дыханием касаясь моих губ и сжимая бедрами талию.

– Я же говорил, что все будет в порядке.

– Брейден все мне рассказал, – говорит Грейси.

Через плечо Грейси я смотрю на Брейдена, когда его пальцы образуют букву V возле рта, сквозь которую он играет языком. Из-за его детского поведения даже трудно на него обижаться. Хотя, знает бог, я бы, наверное, не смог ей все рассказать.

Через несколько секунд Грейси сползает, берет меня под руку и смотрит на двух других мужчин.

– И что теперь?

В комнате раздается хор смешков, когда мы все качаем головами, глядя на красивую блондинку.

Будем решать проблемы по мере их поступления, детка. По одной.

Эпилог

Тайлер

В доме стоит запах костра, полыхающего в круглом кирпичном очаге на заднем дворе, и детской блевотины. Этого достаточно, чтобы я сморщил нос.

– Где мой племянник? – визжит Грейси, когда мы входим в дом Оукли и Авы.

Она тут же убегает, оставляя меня в дверях с очень серьезным видом.

Счастливая пара переехала из прежнего дома в Сиэтле за два месяца до рождения сына Мэддокса и подписания контракта Оукли с «Ванкувер Варриорз», но обжились они практически сразу.

Продуманный до мелочей дом с шестью спальнями расположен на четырех акрах земли рядом с озером и старым деревянным домиком, построенным не менее десяти лет назад. Длинная, извилистая подъездная дорожка ведет от гравийного шоссе через высокие ворота к двухуровневому гаражу на четыре машины. Понятия не имею, в каком стиле построен дом, кроме того, что у него высокие острые пики и белое крыльцо, которое Грейси хвалит всякий раз, когда мы приезжаем.

Совсем скоро огромный двор будет занят детской площадкой и захламлен игрушками. И я даже не сомневаюсь, что еще до того, как их малыш начнет ходить, где-то в траве появится открытый каток. Бедный малыш не успеет оглянуться, как на его крошечных ножках зашнуруют коньки.

– Вот так фурия, – смеется Оукли, приглашая меня внутрь.

– Она одержима твоим ребенком, – отвечаю я с едва заметной улыбкой. Я шагаю в ногу с Оукли, пока он ведет нас к полуоткрытой двери во внутренний дворик в задней части дома.

Судя по детскому лепету, доносящемуся с заднего двора, могу предположить, что именно туда ушли Ава и Грейси.

– Как и все мы.

Украдкой смотрю на Оукли и вздыхаю, когда меня охватывает счастье. Вижу его улыбку и ямочки на щеках. Гордость переполняет Оукли, тонет в приподнятых губах, пылает, как бушующий лесной пожар, в его прищуренных глазах.

Я сжимаю его плечо и вздыхаю:

– Посмотри на себя. Ты весь такой ути-пути.

– Пошел на хер, – ворчит Оукли, сбрасывая с плеча мою руку.

– Как поживает Брукс?

Сглотнув комок в горле, отвечаю:

– Все хорошо. Мы пока пытаемся привыкнуть к новым ролям. Это странно, понимаешь?

– По крайней мере он старается.

– Да, – бормочу я в знак согласия.

Думаю, это единственная причина, по которой мне удается с этим ужиться. Если бы я знал, что Бруксу глубоко наплевать на наши отношения, в тот же вечер сбежал бы из его дома. Готовность Брукса исправить мамины ошибки много для меня значит, но об этом, наверное, он никогда не узнает.

Маму я не видел с той самой ночи, и где бы она ни была – мертвая в канаве или на пути к новой жизни, – я чувствую себя свободным. Хорошо сплю по ночам и не переживаю о том, появится ли она на пороге в полусознательном состоянии. Даже не знаю, стоит ли корить себя за это.

– До сих пор не могу смириться, что вы с Брейденом – братья. Нет, я ничего не имею против, просто он еще тот высокомерный ублюдок…

Сдерживая смех, открываю дверь во внутренний дворик. Оукли не ошибается. Брейден – это то, что я называю «делом вкуса». Но он мой брат, так что, думаю, мне придется с этим смириться.

Вечерний воздух раннего сентября прохладен, поэтому мы скорее присоединяемся к девушкам у костра. Грейси сидит на одном из четырех плетеных стульев, обнимая Мэддокса, который, закрыв глаза, прижимает свою маленькую