Контакт на случай ЧП - Энтони ЛеДонн
Сглатываю, все еще глядя прямо перед собой.
– Я ни капельки не сомневаюсь, что буду ошибаться и что недостоин тебя. Но я обещаю постараться, чтобы ты улыбалась и чтобы ты была счастливой. Я обещаю, что никогда не оставлю тебя. Только дай мне шанс.
Заканчиваю и старательно не смотрю на Кэтрин. Мясистая рука Горби протягивает Кэтрин бумажный платочек.
– Держи, милая.
– Спасибо, – говорит Кэтрин. Ее голос звучит немного хрипло, и я удивлен, что она и правда берет платочек и вытирает глаза.
– Настолько плохо, да? – дразню я, изо всех сил пытаясь говорить непринужденно. Оборачиваюсь.
– Ужасно. – Она громко сморкается. – Хуже некуда. Просто… дрянь полнейшая. Ей точно не понравится.
Ей. Лоло. Точно.
Горби тоже сморкается, еще громче, чем Кэтрин.
– Неплохо, Том. Только одно «но». Ты сказал, что борешься, чтобы вернуть. Раз уж ты пилишь через полстраны, лучше сказать «чтобы вернуться».
Долгое мгновение я молчу, потом киваю.
– Точно. Конечно. Спасибо, Горби. Отличное замечание.
Кэтрин и Горби держат слово, и в награду за мое воображаемое предложение я получаю тишину. Следующая минута наполнена только последними словами Same Old Lang Syne. Фогельберг поет о потерянной любви и снеге, превращающемся в дождь.
Кэтрин тянется и сжимает мою руку.
– Эй. Она ответит «да». Только дура не согласилась бы. А когда я верну телефон, Гарри обязательно позвонит. И мы с тобой снова будем на пути к нашим целям, как и планировали. Да?
Сжимаю ее руку в ответ.
– Да.
Я сделаю все, что в моих силах.
В моей голове начинает складываться новый план.
34. Кэтрин
24 декабря, 13:30
Спустя несколько часов мы подъезжаем к дому, где прошло детство Тома. Весь клан Уолшей ждет нас на присыпанной снегом лужайке и бешено машет руками из-за надувных саней, которые, знаю, приносят Бобу уйму страданий, а Нэнси – море радости.
Я велю себе не смотреть, не думать об этом, но ничего не могу с собой поделать: мой взгляд ищет в толпе темноволосых Уолшей белокурую голову.
Я не вижу ее. Пока что. Только на меня все равно накатывает волна боли от неизбежности встречи с любимой женщиной Тома.
Кажется, я не справлюсь.
За последние двадцать четыре часа я пережила аварию, сотрясение мозга, дюжину швов и еще одну аварию, прошла через метель и грязный номер в мотеле, потеряла все свои вещи и два часа подпевала радио с развеселым дальнобойщиком.
Со всем этим я справилась.
Но вот это? Встреча с Лоло? Я не готова.
Только, разумеется, выхода у меня нет.
Фура – пардон, Ребекка – тяжело останавливается у скромного ухоженного пригородного домика. И Уолши, которых Том предупредил о нашем прибытии с телефона Горби пару минут назад, набрасываются на нее, перекрикивая друг друга.
Понятно, что возвращение любимого сына – повод для праздника. Но возвращение его бывшей?
Делаю глубокий вдох и тянусь к ручке двери. Она заклинивает. Знамение ли это? Скорее всего, да. На мгновение трусливо подумываю о том, чтобы попросить Горби подбросить меня в аэропорт. Но соблазн обнять бывших свекра и свекровь сильнее, чем желание избежать встречи с Лоло.
Ручка, правда, все еще не поддается.
– Горби, что за…
– Старушка Ребекка с тобой кокетничает, милая. – Горби доедает третий бургер за последние три часа. – Не спеши, просто толкни ее немножко плечом.
– Только осторожно, – добавляет Том. – Ты же не хочешь потревожить рану?
– Которая выглядела очень хорошо, как по мне, – радостно сообщает Горби. – Я хорошенько рассмотрел, пока Том менял повязку.
– Замечательно. Рада, что вы все всё рассмотрели, – бормочу я, толкая дверь, как велит Горби. В этот момент отец Тома открывает ее снаружи.
Я практически вываливаюсь на него. Боб Уолш не теряется и заключает меня в теплые объятия.
– Черт, Кэти. Сто лет не виделись. Я скучал по твоей физиономии!
Долгое мгновение позволяю ему обнимать себя. Позволяю себе притвориться, что сейчас все иначе. Что это все еще моя семья, что Том…
– Моя очередь, моя, моя, моя, – тараторит Нэнси, вытягивая меня из рук своего мужа и тоже заключая в объятия.
– Кэтрин, милая! Ну и день у тебя выдался!
– Как же я? Мой день? – беззлобно ворчит Том, обнимая брата и сестер.
Его мама отпускает меня и тянется, чтобы нежно погладить его по щеке. У нее глаза на мокром месте.
– И у тебя, Томми. И у тебя.
Боб опускает руку на плечо сына.
– Рад, что ты добрался.
– Спасибо, пап. – Том обнимает отца, и от того, как счастливо выглядит Боб, когда обнимает его в ответ, у меня покалывает в глазах.
– Так, – говорит Боб, отстраняясь, прочищает горло и тянется за бумажником. Он кивает в сторону грузовика. – Сколько мы должны этому славному джентльмену?
Слово «джентльмен» по отношению к Горби заставляет меня улыбнуться, но я быстро себя одергиваю: если Горби не самый что ни на есть настоящий джентльмен, то я не знаю кто. Он из тех щедрых, добрых людей, которые заставляют меня пересмотреть… все мои решения по жизни, в общем-то.
В последние сутки я частенько этим занимаюсь.
– Я об этом позабочусь, – заверяю я, принимая наличные, которые щедро протягивает Боб. – И, разумеется, верну тебе все до последнего пенни, как только разберусь с украденным бумажником.
– Не надо мне ничего возвращать, – возражает Боб мне вслед.
По пути к грузовику мы с Томом встречаемся взглядами, и, хотя на его лице широкая улыбка, в его глазах я вижу то же противоречивое чувство, которое испытываю сама из-за того, что это путешествие наконец подошло к концу.
Наше путешествие.
А потом я слышу ее у себя за спиной. Незнакомый женский голос, не принадлежащий ни матери Тома, ни его сестрам.
– Том!
Его взгляд ускользает от меня. К Лоло.
– Извини, что не вышла тебя встретить, – доносятся до меня ее слова, – я болтала по «Фейстайму» с братом, чтобы посмотреть рождественский концерт племянницы, и, божечки, как же я рада, что ты здесь…
Продолжаю идти к грузовику, не дослушав.
Осторожно, чтобы не испортить праздничное настроение порванными швами, забираюсь обратно в кабину, где Горби со счастливой улыбкой наблюдает за воссоединением семейства Уолшей.
– Горби, – с преувеличенным раздражением говорю я, – вы что, плачете?
– Ничего не могу поделать, – он вытирает слезы, – мы с Бекки страсть как любим Рождество в кругу семьи.
Оглядываюсь и радостно машу сестрам и брату Тома, с которыми еще
