Так далеко - Сильвия Дэй
Устроившись рядом, я ставлю свою сумку на пол и достаю коробку с выпечкой, которую принесла с собой. Под ней лежит мой мобильный телефон, на экране высвечивается уведомление. Я вижу имя Рамина и испытываю уже знакомую легкую панику. С каждым днем он присылает мне все больше и больше сообщений. Я хочу заблокировать его, но он член семьи, даже если перешел грань между неловкостью и гнусностью.
Я ставлю бледно-розовую коробку на сундук, который Сюзанна использует в качестве журнального столика.
– Хорошо, что я захватила для тебя немного мотивации.
Олли улыбается мне.
– Это то, о чем я думаю? – Сюзанна взволнованно подается вперед.
– Так и есть. – Сорвав пленку, я открываю крышку и показываю свежеиспеченные пирожные «Мадлен», с одной стороны покрытые шоколадом. Я протягиваю ей несколько салфеток из пекарни.
– Олли, для тебя у меня тоже кое-что есть. – Я достаю лакомство для собак со вкусом арахисового масла, который купила в зоомагазине «Гурме», и протягиваю ему. Он радостно берет его и быстро бежит к своему лежаку в углу.
– Как насчет кофе с «Бейлисом»? – предлагает Сюзанна с озорной улыбкой.
– Ты пей, а я не буду, спасибо. Я бросила пить.
Она замирает, протянув руку к коробке, и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
– Правда?
Я киваю и вытираю влажные ладони о джинсы. Тяжело жить, не зная и не помня точно, насколько отвратительной я, вероятно, была. Наблюдать, как Алия полностью теряет контроль за ужином, было унизительно и для нее, и для меня. Сколько раз я вела себя подобным образом? И насколько легко я вернулась к старым привычкам, потянувшись за вином.
Черт возьми, слишком легко.
– Когда ты бросила? – Она откусывает кусочек крошечного пирожного, которое держит двумя пальцами, и ее прелестное лицо озаряется от удовольствия.
– Несколько недель назад. Полностью завязала. – Я морщу нос. – По крайней мере, до тех пор, пока Алия не превратилась в настоящую стерву на семейном ужине у Кейна. Она все не унималась. Никогда бы не подумала, что она может быть таким чудовищем, словно с цепи сорвалась. Как правило, она делает гадости исподтишка, но в тот вечер превзошла саму себя.
– Она всегда ведет себя ужасно. Я не знаю, как ты с этим справляешься, – вздыхает она. – Тем не менее выпить вина, чтобы справиться с неприятной ситуацией, – это не совсем завязать, хотя я вовсе не умаляю твоего желания больше не пить.
– Знаю. Это было глупо. И я прекрасно понимала, что именно этого она и добивается, и это меня просто убило. На ее подлом лице появилось самодовольное стервозное выражение, когда я потянулась за своим бокалом. – Мой рот кривится в усмешке. – На следующий день я проснулась в отвратительном настроении и корила себя. Но знаешь что? Не знаю, как из-за этих нескольких бокалов я не слетела с катушек, но с тех пор я не притронулась ни к одному алкогольному напитку. Меня даже не тянет выпить. Вообще.
– Тебе просто повезло, милая. Но не стоит на это рассчитывать. Если я смогу чем-то помочь, просто дай мне знать.
– Спасибо. Я это ценю. – В этом вся Сюзанна. Она честна и в то же время сосредотачивается на хорошем.
И все же в голове не укладывается, что я могу выпить и могу отказаться от выпивки, но при этом страдать провалами в памяти, такими частыми и полными, что, по-видимому, я трахалась со своим деверем, не осознавая этого.
Так я алкоголичка или нет? Или меня накачивали наркотиками?
Днем меня все еще периодически подташнивает настолько, что я не могу заставить себя пообедать. Я выяснила, что это происходит после того, как Кларисса покупает мне что-нибудь на обед и кладет в холодильник в комнате отдыха, пока я не соберусь поесть. Алия больше не может достать меня через мою домработницу, потому что я уволила Гризельду и обратилась к услугам коммерческой фирмы. Мы с Дариусом начали покупать готовый ужин по дороге домой. Но на работе… Да, моя свекровь может подсыпать мне что-нибудь в обед, если захочет. Иногда мне даже кажется, что я чувствую в своей еде привкус каких-то лекарств.
Следующий шаг: личный холодильник с замком в моем кабинете.
Но на самом деле… Неужели я просто надеюсь на оправдание, которое избавит меня от всех угрызений совести и чувства вины? Не думаю, что дело в этом, во всяком случае, в глубине души я так не думаю. Раньше я доверяла своим инстинктам. Теперь уже нет.
Сюзанна доедает пирожное и откидывается на спинку дивана.
– Я очень горжусь тобой. Прошу тебя, держись подальше от этой дряни, если хочешь бросить. Не испытывай судьбу.
– Я знаю, знаю. Мои родители так делают. Они месяцами обходятся без выпивки, а потом выпивают «всего один стаканчик», что неизбежно приводит к тому, что пьют все, что попадается им под руку.
– Мне жаль. Для тебя это было тяжело, наверное.
– Не извиняйся. Это я должна перед тобой извиниться, и не раз. Оглядываясь назад, я сама себе становлюсь противна. Не знаю, как ты меня терпела, но я тебе признательна.
Положив руку поверх моей, она одаривает меня доброй улыбкой.
– А для чего еще нужны друзья? И я не могу сказать, что мне это в тягость. С тобой безумно интересно общаться и придумывать сюжетные линии! Мне нравится, насколько ты увлечена этим вопросом. Особенно твои экстравагантные идеи о насилии и мести.
– Ага, конечно. Так я воплощаю в жизнь несбыточную мечту, – криво усмехаюсь я.
Она громко и безудержно смеется.
– Я не смогу использовать подобные повороты в своих книгах, но это так весело – дать волю своему воображению. Помогает вернуть творческий настрой.
Я улыбаюсь, как будто мне это тоже кажется забавным, но не могу припомнить, чтобы когда-нибудь делала нечто похожее с ней. Ни разу. На самом деле я всегда старалась избегать разговоров о ее книгах, потому что раньше мне было плевать и на них, и на нее, и на помощь кому-либо в чем-либо.
Я чувствую растущее беспокойство, сердце бешено колотится, отдаваясь громким пульсом в ушах. Я смахиваю с глаз слезы, которые не смогла сдержать.
К счастью, Сюзанна думает, что я плачу от смеха.
Она берет еще одно пирожное.
– Давай вернемся к твоей свекрови. Ты ведь понимаешь, что должна сказать этой женщине, чтобы она отваливала. Она не может продолжать издеваться над тобой.
– Но у нее это так хорошо получается, – произношу я с сарказмом и делаю судорожный вдох, чтобы собраться с мыслями. Мне нельзя думать о
