Похвали меня - Сара Кейт
– Знаешь, нам вовсе не обязательно идти сегодня вечером в кино.
– Знаю.
– Тогда зачем мы это делаем?
Он тянется и сжимает рукой мое бедро.
– Потому что мне нравится видеть тебя в кругу семьи. И они мне понравились.
Когда Эмерсон отъезжает, я хочу сказать ему, что он только делает все хуже. По идее, мы должны держать это в секрете, должны признать, что у нас нет будущего. Это просто секс, и ничего больше.
Когда мы подходим к моему дому, я напрягаюсь в ожидании момента, когда он войдет внутрь. Я люблю наш дом, но это наш семейный дом. В обычный день здесь всегда царит небольшой хаос, а сегодня тут три очень взволнованные девочки-подростка, что явно не во вкусе Эмерсона.
Мы встречаем маму в кухне, где она занята приготовлением попкорна и прочих угощений, а девочки сидят в гостиной, выбирая фильм. Они останавливают выбор на японском мультфильме «Унесенные призраками». Если честно, он один из моих любимых, но оценит ли его Эмерсон? Никак не могу расслабиться – я слишком беспокоюсь о том, заметит ли он грязную посуду в раковине после завтрака или груду белья, все еще сложенную на лестнице в ожидании той минуты, когда Софи ее уберет. А мамин песик кокапу [10]! Он так и норовит запрыгнуть Эмерсону на ноги. А еще он обнюхивает его джинсы, и мне хочется убрать собаку отсюда.
Я смотрю на лицо Эмерсона. Он снова улыбается. Расслабленный, он смеется, пока мама рассказывает ему свои любимые смешные истории с работы в «Скорой помощи».
Внезапно все вокруг уже не кажется полной бессмыслицей.
Все эти похвалы Эмерсона, то, как он говорит мне, что я совершенная, безупречная, хорошая… он просто играет роль. Ничто из этого не было реальным. А если и было, то что он думает сейчас по поводу моей настоящей жизни? Ведь в ней нет ничего совершенного или безупречного. В ней все вверх тормашками. И обычно меня это устраивает, но я не могу быть для него и Шарлоттой, и Чарли. Эмерсон не должен был этого видеть, так почему же он не бежит отсюда куда подальше? Как я смогу снова стать в понедельник Шарлоттой, когда он знает, какая я настоящая?
Как только угощения готовы и фильм включен, девочки садятся на пол, а мама занимает кресло, оставляя диван нам с Эмерсоном. Он сидит на краю, положив ногу на ногу, и опирается на подлокотник. Он слишком крут, чтобы быть в моей гостиной. Слишком крут.
Мы смотрим фильм, и он, похоже, искренне увлечен, но время от времени я чувствую на себе его взгляд, как будто я интереснее того, что происходит на экране. В какой-то момент он кладет руку на спинку дивана, и я ловлю себя на том, что прислоняюсь к нему. Мы фактически обнимаемся, хотя мама сидит от меня на расстоянии вытянутой руки.
Впрочем, как всегда, уже через пятнадцать минут она засыпает. И как только в конце плывут титры, девчонки отправляются в комнату Софи. Эмерсон поворачивает ко мне голову в тускло освещенной комнате. Я тоже смотрю на него. Это такой тихий, такой интимный момент, что кажется почти сюрреалистичным.
Он наклоняется вперед и прижимается губами к моему лбу.
И я снова его ненавижу. Почему он делает это со мной?
– Не хочешь показать мне свою комнату? – шепчет он, отстраняясь от меня.
С моих губ срывается тихий смешок. Он шутит. Вот только он выглядит так, будто действительно ждет ответа.
– Почему бы нам не вернуться к вам? Я могу остаться на ночь.
Он гладит меня по щеке.
– Хочу посмотреть, где ты живешь.
– Но это крошечный домик у бассейна…
Его палец касается моих губ.
– Покажи мне.
Не разбудив маму, мы вдвоем на цыпочках выходим из гостиной и направляемся к задней двери. Меня преследует мысль о том, что это плохая идея, и я пытаюсь вспомнить, положила ли свою грязную одежду в корзину или она все еще разбросана по всему полу.
Когда мы подходим к двери моей студии, он прижимается ко мне сзади, обвивает руками талию, целует в шею. Боже, неужели он думает, что мы сделаем это здесь? На той кровати, на которой я сплю с пятнадцати лет?
Как только мы входим, он оглядывается по сторонам, как будто оценивая мое жилое пространство.
– Ничего особенного, – говорю я.
Взяв меня за руку, Эмерсон притягивает меня к себе и поцелуем как будто снимает слова с моих губ. Он такой приятный на вкус, и я хочу в этот момент слиться с ним воедино, но только не здесь.
– Почему ты так нервничаешь? – спрашивает он, заключая меня в объятия.
– Я не нервничаю… я просто…
– Думаешь, мой возраст побеспокоил твою маму?
– Ты смеешься? Мама самая крутая. Вот будь здесь мой отец… – говорю я, представляя, как он взбесился бы от одной только мысли о том, что я сплю с мужчиной на пару лет моложе него. Как здорово, что он никогда этого не узнает.
– Я так и подумал. Сколько лет твоим родителям?
– Я не собираюсь отвечать на этот вопрос, – отвечаю я, хватая его за лицо и притягивая для очередного поцелуя. Пусть я нервничаю, но мое тело светится от его прикосновений, оно жаждет получить еще больше.
Но всякий раз, когда я пытаюсь подтащить его к кровати или к двери, у меня ничего не выходит. Эмерсон неподвижно стоит на месте. Он начинает просматривать фотографии в рамках на моей книжной полке.
Фотографии… мои… в подростковом возрасте.
– О боже, пожалуйста, прекрати! – кричу я, пытаясь столкнуть их, но он борется со мной.
– Я хочу посмотреть.
Естественно, победа достается ему, и он просматривает их все.
Затем его взгляд падает на мою фотографию с Софи, когда мы детьми ездили в Диснейленд. Внутри все леденеет.
– Как мило. Это кто?
На фото Софи шесть, а мне двенадцать. У нее короткая стрижка – приличная, не то что нынешние синие патлы. Она в синей футболке с Олафом, в шортах и светящихся кроссовках – я понимаю, почему Эмерсон спросил, кто это на снимке. Наверное, когда он смотрит на это фото, то видит маленького мальчика.
– Это Софи, – отвечаю я, беру фотографию и смотрю на нее.
Руки Эмерсона обвивают меня, а губы прижимаются к моему уху.
Мои глаза по-прежнему прикованы к снимку, и я мысленно переношусь в тот день.
– Наши родители взяли нас на ее день рождения, потому что она была помешана на «Холодном
