Сахар и золото - Эмма Скотт
Присутствующие принялись перешептываться, но уже чувствуя их улыбки, я прикрыл веки и закружил свою девушку в танце.
– Николай, я никогда не делала этого раньше, – призналась она, уткнувшись в мою рубашку.
– Я тоже.
– Нет, я не о танцах, – пояснила Фиона. – Я о нас. Прежде я не испытывала ничего подобного.
– Так же, как и я.
Я ощутил, как она судорожно вдохнула и выдохнула.
– Я ведь уже упоминала, что мой последний роман закончился неудачно.
– Да, упоминала, – подтвердил я, крепче сжимая ее в объятиях.
– Ты не все знаешь.
– Да. – Я тяжело сглотнул. – Ты тоже, Фона.
Подняв голову, она посмотрела мне прямо в глаза.
– Мне страшно.
– И мне. Фиона, я чертовски испуган.
На сосредоточенном лице отразилось удивление, но она кивнула.
– Это место такое тихое и милое. Такое впечатление, будто мы попали в иное измерение. Можно ли провести эту ночь так, чтобы нам не помешали тени прошлого? Я жутко устала от неуверенности и беспомощности. Сейчас мне хочется…
– Просто быть собой, – закончил я. – Поэтому мы здесь. Именно этого я и пытаюсь устроить.
Фиона откинула голову мне на грудь и вздохнула.
– Кажется, ты знаешь все о моих желаниях. Порой даже больше меня.
Никак не прокомментировав последнее замечание, я просто обнял ее и продолжил кружить в танце. Фиона считала себя слабой, но мое внутренне око видело, насколько ярко полыхает в ней сила духа. Не что иное, как стальной стержень помог ей вырваться из всего уродливого и плохого… и привел в мои объятия в ту ночь.
«Она защищает меня от провидения. А я спасу ее от боли, если Фиона позволит мне это», – решил я.
Обуреваемые предвкушением, сразу после ужина мы поднялись наверх. Войдя в номер, я закрыл дверь и прислонился к косяку, любуясь тем, как Фиона приближается к кровати и включает тусклую лампу возле нее. Когда помещение залил желтый свет, она повернулась ко мне.
– Ник…
– Да, детка?
Впрочем, ей необязательно было озвучивать свое желание. Я прекрасно видел и сам. Фиона хотела меня. Тянулась ко мне всем своим существом.
Я подошел к кровати и взял лицо Фионы в свои руки. Мы смотрели друг другу в глаза, и я знал, что ждет нас дальше. Ее прошлое, мои страхи – все это стояло между нами. И как бы я ни боялся потерять Фиону, понимал, что просто обязан ей все рассказать. В конце концов я никогда не испытывал подобных чувств ни к одной девушке. И дело было не только в покое и облегчении, которые дарила мне Фиона.
– Ты, – прошептал я, – ты…
Она кивнула так, словно догадалась, о чем я пытался сказать. В ее глазах плескались страх и желание, но Фиона не разрывала зрительный контакт.
«Любовь и надежда…».
– Поцелуй меня, – прошептала она.
Наклонившись и коснувшись губами ее губ, я постарался как можно больше выразить в этом поцелуе. Дал обещание изо всех сил постараться сделать все правильно. Рассказать о себе так, чтобы Фиона сумела меня понять и не возненавидеть, ведь я уже целиком и полностью принадлежал ей.
«Она тоже принадлежит мне. С ней я становлюсь целым», – подумал я, когда она приоткрыла рот и зарылась пальцами в мои волосы.
По какой причине провидение умолкало рядом с этой девушкой?
Пока мы торопливо расстегивали пуговицы и раскрывали молнии на одежде друг друга, во мне пробудилась надежда. Надежда, что Фиона не возненавидит меня, и когда я признаюсь во всем, вместо отвращения примет меня. Надежда, что ее врожденная доброта, эта наполняющая мой рот сладость, спасет меня. А взамен я сделаю все, чтобы обезопасить ее. Чтобы она чувствовала себя желанной. Фиона заслужила это.
Избавившись от одежды, мы устроились на кровати. Я неторопливо прикасался к Фионе, даря ей нежные поцелуи. Сжигавшее меня вожделение и потребность в удовлетворении могли подождать. Сейчас настало время наших сломленных душ. Держась в темноте друг за друга, они ковали свое собственное счастье.
В какой-то момент Фиона извиняющимся тоном прошептала мне о защите, тем самым напомнив об еще одной части прошлого, которая вставала между нами. Надев презерватив, я наконец-то вошел в нее. Ее тело, непрекращающиеся ласки и поцелуи пьянили, заставляли меня жмуриться от счастья.
Я оперся на локоть одной руки, а пальцами другой скользил по ее лицу. Ее длинные волосы разметались по подушке розоватым облаком. Фиона крепко держала меня за бедра, стараясь прижать сильнее. Свободной рукой я обхватил ее талию, подстраивая под свои толчки. Казалось, я не мог войти в нее достаточно глубоко, а Фиона не могла насытиться мной.
– Ник, еще, – выдохнула она. – Я хочу еще…
Удовольствие слилось воедино, сотканное из тысячи прикосновений. Раскрываясь, Фиона выглядела невыразимо красивой, в то время как я терялся в ней.
когда все закончилось, мы лежали в привычной уже позе: Фиона расположилась на моей груди, а я лениво перебирал рукой ее пряди. Эта девушка… стала моим щитом. Спасла меня, подарив покой. Я лежал под ней сильный и непоколебимый. Как опора, на которую она могла положиться.
Мы проснулись незадолго до рассвета. Ни слова не говоря, я натянул джинсы, а она накинула на плечи мою рубашку, и мы вышли на балкон.
Серая утренняя дымка на востоке медленно загоралась золотым огнем. Посылая косые лучи на воду, над океаном поднималось солнце. В роще внизу слышалось пение птиц. Низко над землей стелился туман.
Фиона взяла меня за руку как раз в тот момент, когда на небольшую полянку недалеко от задней части территории отеля вышел олень. Хотя, скорее это была лань. Животное подняло голову, прислушиваясь. Темные глаза уставились в нашу сторону. Она принюхалась и грациозно зашагала по высокой траве. А спустя мгновение за ней последовал олененок с множеством белых пятнышек на коричневой спинке. В отличие от матери, он двигался быстрее и явно нервничал.
Фиона крепко сжала мою ладонь. Я сжал в ответ, пытаясь унять глубокую тоску и боль в сердце своей девушки, чтобы ей стало легче.
«Что же случилось Фиона? Расскажи мне первой…»
Звук заведенного двигателя на парковке спугнул животных. Они подняли головы и двинулись вперед. Лань бросилась прочь, олененок вслед за ней, и вскоре они скрылись в лесу.
– Как же это прекрасно, – произнесла Фиона, отворачиваясь в стремлении не показать горечь.
Я отпустил ее, притворившись, что не заметил скатившуюся по щеке слезинку.
Иногда я гадал, как сложилась бы наша судьба, если бы в тот миг на балконе Фиона открыла
