Грешный ангел - Брук Лин
– Он ведь так тебя любил, на руках носил! Когда он… – мама запнулась и не смогла продолжить, вновь расплакавшись.
– Никогда он её не любил! И я сто тысяч раз говорила вам всем об этом! Подсунули ему удобную девчонку, которая любит его, вот и всё!
Слова сестры больно ранили. Я понимала, что она права, но мне легче было греть себя мыслью, что когда-то, хотя бы на какой-то миг, Филипп любил меня.
– Если Руслан с Мариной узнают о выходках их сына…
– А они знают… – тихо прошептала я.
Меньше всего хотела говорить именно об этом. Наши родители дружат так много лет, и мне больно разбивать им сердце.
– Знают? – переспросила мама.
– По крайней мере знают про то, что он любит другую. Про то, что он поднимал руку, надеюсь, что нет…
Папа отшатнулся назад и сел на кровать. По его виду было ясно, что он находится в состоянии настоящего шока. Но Сара даже не думала щадить их. Она была зла на них, что были слепы все эти годы, и на меня, что позволяла к себе такое отношение. Поэтому, не жалея ни чьих чувств, она рассказала родителям всё, что знала. И я была безгранично счастлива, что она не в курсе про изнасилование. Иначе, довела бы родителей до инфаркта.
Единственное, что Сара скрыла, так это то, что мы с ним спали. Видимо решила, что это должна рассказать им я.
И если сначала я злилась на неё и даже возненавидела на доли секунд, то вскоре почувствовала гигантское облегчение. Мне будто стало легче дышать, когда она всё рассказала. Потому что я поняла – теперь я точно освободилась от связи с Филиппом. И уже неважно, какой ценой. Важно лишь, что этот человек навсегда исчезнет из моей жизни.
Когда Сара закончила свой рассказ, папе стало плохо. Он молча вышел из комнаты, а мама ушла вслед за ним.
– Ты безжалостна, Сара, – выцедила я, натягивая на себя лосины.
– К тебе тоже были безжалостны все эти годы.
– Но не родители ведь!
– Они смотрели на Филиппа сквозь пальцы! И виноваты не меньше твоего, что он до сих пор находился в твоей жизни!
Она не дала мне ничего ответить, развернулась и вышла из комнаты, и я последовала за ней.
Родители сидели на кухне за столом. Папа пил холодную воду, стараясь успокоиться. А когда увидел меня задал логичный и более чем ожидаемый вопрос:
– Почему ты терпела всё это? Почему не пришла и не рассказала нам всё с самого начала?
И это было сродни тому, как стоять на краю у пропасти, где не видно дна, и готовиться к прыжку. Я села напротив них, сотрясаясь от волнения и страха. Я не знала, какой реакции от них ждать. Боялась, что папа может ударить, хотя никогда раньше даже пальцем нас не касался. Боялась услышать в свой адрес слова разочарования. Или чего хуже – желание не иметь такую позорную дочь, как я.
Но я прыгнула в эту пропасть и рассказала им причину своего молчания. Призналась, что спала с Филиппом, и этим он меня шантажировал.
По мнению нашего старшего поколения честь девушки должна храниться до свадьбы. И когда она лишается её до брака – позор падает на голову всего семейства, а девушка подвергается травле со стороны самых близких людей. У нас есть дальняя родственница, которую после такого случая выдали замуж за взрослого мужчину, лишь бы как можно скорее «отмыться от позора». Почему-то это первое, что я вспомнила после рассказа, и сильно испугалась подобной участи.
Мама плакала, сетуя на то, что они с папой не доглядели за мной и не воспитали должным образом. Находилась сначала в состоянии отрицания, потом принятия, шока и боли. Что-то говорила, ругаясь на меня. Начиная с того, что как я посмела переспать до свадьбы и заканчивая тем, что почему я молчала всё это время, пока меня избивали и изменяли мне. Папа же молчал. Не проронил ни слова. Потом молча встал и начал собираться.
– Ты куда, Симон?
– Пойду убью этого гадёныша! – произнёс он с таким ледяным хладнокровием, что сначала до меня не дошло, о чём он говорит. – Я его считал за родного сына, а он посмел за моей спиной обижать мою дочь, – это он уже говорил сквозь зубы.
Мама с Сарой начали его успокаивать, а я не решалась не то, что заговорить с ним, а даже посмотреть в его сторону. Как только папа уехал, сестра позвонила и разбудила Бруно. Рассказала ему о сложившейся ситуации, и он без раздумий вскочил с места, собрался и поехал к отцу.
Мама тут же позвонила матери Филиппа, и начался настоящий скандал. Я сидела, слушала, как кричит мама на подругу, и понимала, что из-за моей глупости рушится всё вокруг. Не только моя жизнь, но и жизнь моих родителей.
Весь день, пока не было папы, и мы сидели в неизвестности, мама читала мне нотации. Обо всём. Напоминала мне, как важно для девушки быть чистой до свадьбы. Что если бы я не спала с Филиппом, то не было бы никаких проблем. Потом ругала, что я терпела побои от него. Её возмущало, что ни она, ни папа никогда не поднимали на нас руку, но при этом я позволила сделать это какому-то засранцу. Но больше всего она злилась от того, что я думала, будто они от меня отвернуться.
– Как мы можем отказаться от собственного ребёнка? Неужели, мы когда-нибудь давали тебе усомниться в нашей любви? – она смотрела на меня разбитыми глазами и горько плакала, не понимая, как я могла даже подумать об этом.
И вот вроде она ругала, отчитывала, кричала, но мне не было страшно. Потому что сквозь всё это я слышала только одно – они меня любят и не откажутся от меня.
Вечером папа вернулся полностью разбитым и опустошённым. Даже не посмотрел в нашу сторону и ушёл в свою комнату. Мама последовала за ним. И мы с Сарой хотели подслушать их разговор, но услышали, как папа начал всё крушить там, а после расплакался. Эти звуки окончательно добили меня, я не готова была слышать, какую боль причинила любимому человеку. Поэтому тут же скрылась
