Сила ненависти - Тери Нова

Ручка на двери повернулась, и та с тугим скрипом приоткрылась. Доминик на мгновение замер, просунув свой длинный незваный нос в образовавшуюся щель.

– Что за черт? – спросил он, осматривая конструкцию, что я соорудила из двух прикроватных тумбочек, мусорного ведра и все той же коробки, что успела притащить внутрь. – Иисус Христос, ты решила, что я буду вламываться к тебе в комнату?

С искренним шоком он уставился на меня, не возобновляя попытку войти.

– Ты вроде как именно это сейчас и делаешь, – уколола я. – Не помню, чтобы приглашала тебя войти. И я думала, ты у нас не веришь в Господа. – Я неохотно встала и, скрестив руки на груди, подошла ближе.

– Слушай, мы не с того начали, может быть, ты уберешь свою баррикаду и мы поговорим как взрослые люди?

Закатив глаза, я все же сняла ведро с тумбочки, отодвигая ее в сторону.

– Счастлив?

Проигнорировав мой вопрос, Доминик приоткрыл дверь шире, после чего вернулся в коридор, а потом появился с двумя коробками в руках. Не глядя в мою сторону, он принялся заносить мои вещи в комнату, бережно расставляя их напротив стенного шкафа. Некоторые из коробок были подписаны, и я отметила для себя, что он рассортировал их по категориям, чтобы мне было удобней разбирать перенесенные вещи.

– Для того кто не собирался переезжать, это немного чересчур, – пробормотал он себе под нос, пронося мимо меня очередную партию. Я же, как настоящая пустоголовая идиотка, стояла, широко раскрыв рот и тайком любуясь тем, как перекатываются твердые мышцы на его предплечьях и бицепсах. – Здесь написано «старый хлам», для чего ты вообще привезла это?

Хотелось бы ответить, что это для того, чтобы побесить его, но правда заключалась в том, что, если бы Доминик открыл крышку этой коробки и заглянул внутрь, никакое количество сарказма уже не спасло бы меня от ядовитых насмешек.

– Просто поставь это на дно шкафа, – слишком быстро выпалила, чувствуя, что краснею.

Он вскинул бровь, но без словесных нападок выполнил мою просьбу. Пока перетаскивал остальные коробки, я принялась распаковывать некоторые из уже принесенных, раскладывая вещи по местам. И все никак не могла отделаться от своей нервозности, вызванной тем, как слаженно мы работали вместе, создавая крохотный островок уюта в этой холодной безликой квартире, в которой собирались жить в качестве мужа и жены.

– Нужна еще помощь? – непринужденно спросил Доминик, закончив свою часть работы. Он пару раз согнул и разогнул поврежденную ногу, стоя ко мне спиной и изучая надписи на коробках.

– Нет, спасибо, – отозвалась я, всерьез обеспокоившись его травмой. – Не хочу, чтобы у тебя случались эти… ну, фантомные боли.

Глубокий раскатистый смех пронесся через всю спальню, и еще больше жара прилило к моему лицу. Доминик обернулся и с выражением искреннего веселья снисходительно щелкнул меня по носу.

– У меня нет фантомных болей, принцесса. Как видишь, обе мои ноги на месте.  – Он продолжил потешаться над моей глупостью, и мое терпение дало сбой.

– Достаточно на сегодня, проваливай! – впившись двумя руками в его предплечье, я потащила парня к выходу из комнаты. – Спасибо за помощь, а теперь выметайся!

– Ты такая забавная, – не прекращая хохотать, провыл он, выходя в коридор.

– Как здорово! Добавлю это в свое резюме в раздел «прочие достижения». – Я начала захлопывать дверь. Но рука Доминика остановила мое движение.

– Не злись, – примирительным тоном сказал он. – Заканчивай и выходи, я закажу пиццу, ты ведь торчишь здесь бог знает сколько, но так ничего и не ела.

Молча уставилась на него, пытаясь разгадать эту шараду. То он надрывал живот, радуясь, когда я выставляла себя идиоткой, то заботливо предлагал помощь и следил за тем, чтобы я не осталась голодной. Второй раз за неделю. У меня не было сил на споры, и еще меньше было мотивации для попыток понять его. Похоже, мы оба окончательно запутались в своих чувствах.

– Я люблю с ананасами, – сказала, закрывая дверь у него перед носом.

Глава 21

Ник

Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы…

Громкая музыка заглушала мое прерывистое дыхание и надрывные стоны, тело покрылось потом, мышцы рук и ног кричали от напряжения. Но я повторял упражнение из раза в раз, превозмогая боль и усталость. Первый час занятий физиотерапией с моим тренером по реабилитации Ману выглядел многообещающе. Улыбчивый индус расписал план наших интенсивных тренировок из расчета три в неделю, и меня устраивал такой расклад, потому что в Бостоне все равно больше нечем было заняться.

Потом Оливия вошла в спортзал в разгар занятия, и моя нервная система дала серьезную трещину. Поэтому следующие сорок минут работал на износ, пытаясь выкинуть из головы крохотную пижаму, сексуальный беспорядок в белокурых прядях и налитые кровью заспанные глаза.

Прошло два дня с тех пор, как Оливия переехала в пентхаус. Не знаю, чего я ожидал от этой затеи, но в вечер, когда, покончив с ее коробками, мы заказали пиццу, вместо полноценного разговора она бросила короткое «спасибо» и удалилась с тарелкой обратно к себе. Я был в бешенстве, поэтому, забрав остатки веганской дряни, провел одинокий ужин в медиазале за просмотром какого-то сериала. Там же потом и вырубился после двойной дозы ксанакса.

Пока что все наше скупое общение сводилось к молчаливому наливанию кофе по утрам и приветственным кивкам. Оливия уходила на учебу к десяти, затем отправлялась в дом родителей и уж не знаю, нарочно ли, задерживалась там до позднего вечера. После чего приходила, даря обессиленное «привет» и «спокойной ночи», закрываясь в спальне до утра. Это меня ни хрена не устраивало по многим причинам, но я продолжал убеждать себя, что дело лишь в оттягивании момента, когда я смогу заполучить акции Аттвудов.

– Сделай перерыв, а затем еще серию на гребном тренажере, – скомандовал Ману, протягивая мне бутылку воды и полотенце. – Ты отлично справляешься, Ник. Если все наши занятия пройдут с тем же усердием, твои мышцы придут в норму гораздо раньше срока.

Это было отличной новостью само по себе, а если Оливия продолжит врываться сюда, не потрудившись одеться и крича, чтобы мы заткнулись и убрали музыку, то моя продуктивность только возрастет. Как и желание убивать, а вот здравомыслие, похоже, иссякнет окончательно.

Я вытер пот со лба и груди, растягивая мышцы, затем отвинтил крышку от бутылки, опустошая ее так жадно, будто весь последний час путешествовал по Средней Азии. Ману остался в углу зала, продолжая отмечать что-то в плане тренировок, и мой взгляд упал на дверной проем. Слова реабилитолога заставили задуматься.

Что я буду делать, когда нога восстановится, ведь место в «Файр» окончательно потеряно, а новые стоящие контракты