Соблазнительные изгибы - Меган Брэнди
Рид выходит и закрывает за собой дверь.
– Сынок…
– Почему ты, ублюдок, вычеркнул меня из ее расписания? Заставь ее уделить мне время!
– Сначала успокойся.
– Не могу! Верни ее мне!
Он хмурится все сильнее.
– Вернуть тебе… Сынок, она была твоим репетитором, не более.
Не оставив шанса для каких-либо раздумий, въезжаю кулаком в челюсть тренера. Раздается хруст, его голова резко поворачивается в сторону. Отшатываюсь назад, и лицо немеет от ужаса.
– Тренер, я…
Он отходит, бросая:
– Иди домой.
– Мать твою! – кричу я, схватившись за волосы. Потом извиняюсь: – Простите. Я не хотел.
– Сказал же, иди домой. Не появляйся мне на глаза до завтрашнего дня, – говорит он, сплевывая кровь.
– Да, тренер.
Во мне разрастается знакомое чувство, виски начинают пульсировать, тело становится свинцовым.
Сраное сожаление – вот что я испытываю.
⁂
Мяч со свистом вылетает из руки, и Эчо коленом скользит по земле, пытаясь заработать нам очко.
– Штрафной! – кричит судья.
Эчо возвращает мяч на питчерскую горку, ударяя сильнее обычного, но я не обращаю внимания.
Сжав челюсть, выкидываю левую ногу вперед и наклоняюсь так, чтобы плечи были параллельны колену. Перед подачей смотрю по сторонам, давая понять ублюдкам на первой и третьей базах, что не забыл о них.
Эчо намекает на кёрвбол, но я отмахиваюсь от этого варианта, потому что намерен сделать другое.
Фастбол.
Глубоко вдохнув, замахиваюсь и бросаю, но на этот раз перчатка Эчо встречается с землей.
Слишком низко.
Дерьмо!
Стиснув зубы и размяв шею, настраиваюсь снова.
Эчо пытается раскрутить меня на кёрвбол, но я вновь мотаю головой, и его лицо напрягается. Он злится, но мне насрать. Мой мяч. Моя игра. Моя подача.
Со свистом отправляю третий мяч. Неудача. Судья показывает, что бросок не засчитывается, и на базу идет один из ублюдков.
Впервые в сезоне зарабатываю вок[42]. Голос в голове надрывается от крика, но внешне стараюсь держаться, просто выхожу за пределы поля, указывая на не в меру жирного чмошника.
Это еще не конец. Не сегодня.
Соперник мотает головой, я поворачиваюсь и вижу тренера.
Этого еще не хватало!
Он подходит ко мне, и наши напряженные взгляды встречаются.
– Проблемы?
– Нет.
– Уверен? Потому что…
– Справлюсь. Дайте мне закончить, тренер.
– Все базы заняты. У тебя есть один шанс.
– Сам знаю.
Он набирает побольше воздуха, чтобы гавкнуть, но тут же осознает, что вокруг камеры, и быстро кивает.
– Работай, сынок.
Размяв плечи, поправляю бейсболку, окидываю взглядом поле и сосредотачиваюсь на Эчо. Тот кивает, надевает перчатку и встает на позицию. Я делаю то же самое.
Они нам не соперники, точняк. У парнишки из Кентукки средний показатель отбивания как у дошкольника. Осадить его проще простого.
Эчо опускает два пальца – знак, что снова просит крученый. Киваю.
Кёрвбол.
Посылаю мяч, но в ту же секунду, как он слетает с ладони, я уже знаю, что облажался. С отвращением наблюдаю, как сопляк концентрируется. Соприкосновение биты и мяча происходит в чертовски ненужное время. Замах бэттера тверд, пацан легко отбивает подачу… и мяч перелетает ограждение.
Гребаный гранд-слэм[43].
Бросаю перчатку в грязь и со злостью отпинываю, пока придурки огибают все базы и возвращаются в «дом».
Подходит Эчо, но я отворачиваюсь, и он тянет меня за воротник.
Не знаю, зачем пихаю его так сильно, но он отшатывается назад. Подлетает судья и кричит что-то, но я не слушаю. В ушах звенит, солнце слепит, и следующее, что я помню, как беру судью за грудки и швыряю на землю.
Все тренеры и команда на поле, и я прекрасно понимаю, что будет дальше.
Судья подает сигнал о моей дисквалификации.
Рид хватает меня за футболку, но я вырываюсь, не в состоянии посмотреть на него, и бегу к выходу. В раздевалке сбрасываю одежду, а бейсболка уже давно неизвестно где. Обессилев, падаю на колени. Срываюсь на крик, затем поднимаюсь и сдираю со стен дерьмовые постеры. Швыряю все, что попадает под руку, наслаждаясь грохотом и лязгом металла, но шум этот недостаточно громкий, чтобы заглушить боль.
Сука, вся жизнь будто перевернулась вверх дном.
Опустошение – это то, чего я никогда не хотел почувствовать, но чувствую прямо сейчас. Это стократ хуже, чем когда родители отвернулись от меня в выпускном классе. Хуже, чем понимание того, что я никогда не смогу затмить брата в их глазах. Хуже того гребаного момента, когда я думал, что больше не выйду на поле в составе команды.
Чувствую себя слабаком. Мое сердце разрывается на мелкие кусочки, каждый кровеносный сосуд лопается, вызывая внутреннее кровотечение.
Скольжу по шкафчику вниз, пока не упираюсь задницей в пол, а подбородок не утыкается в грудь.
Я залажал все что мог, абсолютно все.
Мейер
Мое внимание приковано к экрану телевизора, я застыла перед ним, сидя на полу. Когда меня окликают, с трудом отрываюсь от игры и смотрю на Бьянку, стоящую в дверях с сумкой в руках.
– О, милая… – На ее глазах появляются слезы, она бросается ко мне и садится на пол рядом со мной. – Так и думала, что ты смотришь.
Прижимаюсь к ней, мотая головой, но тело будто онемело, ничего не чувствую и не слышу. Ни рук, которые обхватывают меня, ни слов, которые шепчет мне в волосы Бьянка.
Тобиас просто сломался на поле, на глазах у всех. Потерял самообладание.
Все из-за меня.
– Дорогая, это не твоя вина.
Делаю прерывистый вдох.
– Нет, моя. – Начинаю раскачиваться, пытаясь сдержать слезы. – Знала же, что такое может произойти. Тобиас совсем не такой, каким видят его другие. Я почувствовала это еще той ночью. Говорила ведь… говорила, что не могу с ним заниматься. Надо было настойчивее отталкивать его. Сопротивляться чувствам.
Я не должна была влюбляться, но полюбила, зная, что из этого ничего хорошего не выйдет. И дело не только во мне. Дать возможность полюбить меня было эгоистично по отношению к Тобиасу, ведь теперь ему придется потерять тех, кого он впустил в свое сердце.
Тобиас не заслуживает чувствовать себя преданным, но именно так и произошло. Поэтому мне надо сделать следующий шаг. Другого варианта нет. Если мы оба проигрываем, я должна стать палачом, чтобы хоть немного облегчить его страдания. Победителей не будет, и я должна убедиться, что он потеряет меньше меня.
Смахиваю слезы и поднимаюсь, освободившись от объятий подруги.
– Солнце мое, что ты делаешь? – шепчет Бьянка, наблюдая за тем, как я натягиваю свитер и пытаюсь уложить растрепанные волосы.
– Собираюсь.
– Куда?
Мгновение спустя раздается громкий стук, и она испуганно смотрит на дверь.
Губы нервно дергаются, собираюсь с силами, которых, я думала, нет, и, затаив дыхание, открываю дверь.
Тобиас.
– Малышка-репетитор…
Глава 28
Тобиас
Спотыкаюсь, падаю на кого-то… а может, это дерево?
Смеюсь, толкаю чувака, но он не отвечает.
Точно, дерево.
Делаю еще один глоток из бутылки, захожу на поле и иду к тренировочному сектору. Ставлю бутылку и включаю машину для подачи мячей. Шестерни начинают работать, воздух гудит. Хватаю биту и встаю в стойку напротив сетки-мишени в виде красного креста.
Первый мяч пролетает мимо. Хихикнув, готовлюсь отразить следующий. Делаю замах, но промахиваюсь. По инерции тело выбрасывает вперед, и я, выронив биту, цепляюсь за железную сетку.
Мяч летит прямо в меня, заставляя отшатнуться.
– Сука… – Руки опускаются на ребра, и тут я получаю неслабый удар в грудь, выбивший из легких сдавленный воздух. Сгибаюсь пополам и отступаю к ограждению.
Еще попытка. Щелкаю по всем кнопкам подряд, не успеваю нажать нужную, и в челюсть прилетает очередной мяч.
«Что ты здесь делаешь, Тобиас?»
«Хотел увидеть тебя. Мне это было необходимо».
«Не стоило приходить».
Морщусь, когда в подбородок врезается мяч.
«Что ты такое говоришь? У нас ведь все было хорошо».
«Не выдумывай того, чего нет».
Следующий мяч попадает в голову.
«Понятия не имею, о чем ты, но похоже на бред. Я знаю, что ты хочешь быть со мной. Я вижу твои чувства. Прекрати это, что бы ты ни задумала, прекрати».
По лицу стекает что-то теплое.
«Уходи, Тобиас, и, пожалуйста, не возвращайся».
«Малышка, просто… скажи мне, что я сделал не так, и я все исправлю. Послушай, я стану таким, каким ты захочешь, если ты только позволишь быть с тобой».
Она начинает смеяться, но это больше похоже на плач.
«Не плачь, малышка, я рядом…»
«Шутишь? Я видела вашу игру, и ты
