Соблазнительные изгибы - Меган Брэнди
Моя нога начинает трястись, а Мейер не сдерживает нервного смешка.
– Малышка, что…
– Там Бейли, мне надо идти.
Плечи опускаются, хоть и с трудом, я киваю. Она говорит, что приболела, значит, все, что мне остается, – это поверить на слово.
– Хорошо, малышка-репетитор… Может, увидимся вечером в воскресенье?
Она улыбается сжатыми губами и запирает дверь, оставляя меня снаружи. Напряжение сковывает мышцы, но, несмотря на это, я заставляю себя выпрямиться.
Но все неприятные ощущения возвращаются, когда меньше чем через пятнадцать минут, забирая еду из фургончика с мексиканской кухней по пути домой, я замечаю, как Бьянка шагает с Купером в противоположном от дома Мейер направлении.
⁂
До вечера пятницы убеждаю себя, что Мейер, вероятно, не захотела утруждать меня заботами, пока болеет, поэтому и сказала, что Бьянка будет помогать, хотя это неправда. Позже, поинтересовавшись, как она добралась до брата и все ли у них хорошо, я получил поспешное и односложное «да», и это сбило меня с толку. А когда субботнее пожелание доброй ночи осталось без ответа, стало еще хуже.
Если бы я знал, где живет Майло, рванул бы прямо туда и привез Мейер сегодня вечером назад, но адреса его у меня нет, поэтому еще в полдень я припарковался напротив дороги, ведущей к дому моей девушки.
Моей?
Через несколько часов солнце село, но Мейер я не увидел, а когда в очередной раз пытался до нее дозвониться, ее телефон был выключен.
Еду домой, собираю сумку в Нашвилл. Ложусь в кровать, но сна ни в одном глазу. Когда я все-таки засыпаю, включается будильник. Встаю, и усталость наваливается на меня со всей силой.
Силком запихиваю себя под душ, а когда вылезаю, Эчо уже готов – ждет меня на кухне с протеиновым коктейлем в руке.
– Бро, ты выглядишь хуже, чем задница Нео, – говорит он.
– И чувствую себя так же.
Беру коктейль, пихаю в сумку, которую возьму с собой в самолет, несколько бутылок витаминизированной воды, и мы сваливаем. Надо будет нацепить наушники и включить музыку, чтобы скрыть тот факт, что я не в форме. Тренер отымеет меня, узнав, что я отвлекаюсь от нашей главной цели.
Но теперь приз для меня выглядит совсем иначе.
Мейер
Последние несколько дней были напряженными, и единственной крупицей облегчения стал тот факт, что Тобиас находится далеко. По крайней мере, это избавляет от всего того, с чем пришлось бы справляться, будь он рядом.
Я надеялась, что ему полегчает, когда он уедет, но на самом деле это была попытка убедить себя в невозможном. Не полегчает. Потому что я для него не просто очередная девушка.
Я стала бо́льшим.
И по этой причине я сгорала как в аду, когда он каждый день писал мне.
Он не злился и не проявлял ненужного любопытства. Просто был милым и глупым. Писал, чтобы я разговаривала с Бейли от его имени, потому что она уже все понимает, или спрашивал, что мы делаем и как у нас дела.
Вопросы остались без ответа, и, как следствие, сообщения начали меняться. В них стало сквозить беспокойство, потом – разочарование, и наконец, появился гнев.
Последнее, что я прочла, чуть не убило меня на месте.
Что за херня, Мейер? – написал он, и после этого я перестала открывать послания.
Но сегодня среда, день, когда он возвращается, и я вся на нервах. Занимаясь с третьим за день студентом, слышу, как приходит сообщение от Тобиаса. Игнорирую его, а через несколько секунд после того, как телефон еще раз завибрировал на столе, что-то подсказывает мне поднять глаза, и из легких выходит весь воздух.
Тобиас бежит по главной лестнице библиотеки.
В горле пересыхает, я вскакиваю и в панике заталкиваю в сумку вещи.
– Мне очень жаль, у меня экстренная ситуация, – говорю подопечному. – Я напишу тебе позже.
Бросаюсь прочь, выглядывая из-за книжных стеллажей, хорошо, что в библиотеке несколько выходов. На ладонях выступает пот, мчусь вокруг здания к центру детского развития. Захожу внутрь и тороплюсь к туалетам, проскальзываю в комнату для кормления грудью и запираюсь там. Падаю в кресло-качалку и закрываю руками лицо.
Губы дрожат, слезы льются через край, обжигая щеки. Пытаясь успокоиться, делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, но ничего не получается. Трясу головой, уставившись в пустоту.
Не знаю точно, сколько я тут просидела, но когда телефон в очередной раз начинает вибрировать, меня подбрасывает. С тяжестью на сердце достаю его, страшась взглянуть на экран, а когда все же смотрю, оказывается, что это не сообщение от Тобиаса, а письмо из приемной комиссии университета Флориды.
Меня охватывает странное оцепенение, и я облизываю пересохшие губы. Трясущимися руками открываю письмо и узнаю, что меня берут. Внутри все переворачивается, оставляя зияющую дыру. Эта дыра настолько болезненная и глубокая, что я не могу дышать.
Встаю, борясь за каждый глоточек воздуха, смотрю на пеленальный столик в углу и думаю о Бейли. О будущем, которое у нас может быть.
Мучительно отгоняю другие мысли, которые поглощают разум. Ругаю себя за то, что я сама опрометчиво зажгла в своем сердце надежду.
Реальность столь же печальна, сколь очевидна, говорю себе.
Брызгаю водой в лицо, выхожу из комнаты и опираюсь на стойку, чтобы сделать глубокий вдох. Забираю Бейли и мчусь домой, молясь всем богам, чтобы Тобиас не стоял у входной двери, когда мы окажемся там.
К моему ужасу, он там.
Твою мать!
Глава 27
Тобиас
Мейер, увидев меня, застывает на месте. Гнев вспыхивает с новой силой, но она делает шаг вперед, и на минутку напряжение улетучивается. Я и подумать не мог, что так сильно соскучусь по своим девочкам. Хотел своими глазами увидеть, что с ними все хорошо, и как только убедился в этом, вновь накатывает волна злости.
– Какого черта происходит, Мейер? – Голос оглушительный даже для моих ушей.
Она поджимает губы, проскальзывает мимо и отпирает дверь.
Беспомощный, смотрю, как Мейер вкатывает коляску с Бей в квартиру. Потом она медленно поворачивается ко мне, и нетрудно догадаться, что это последнее, чего ей бы хотелось.
Резкая боль пронзает нутро, и я напрягаюсь всем телом, чтобы хотя бы чуть-чуть облегчить страдания.
– Ты, может, расскажешь, что случилось?
– Ничего. Я была занята, – бросает она.
– Настолько, что не могла ответить на сообщения?
Подхожу ближе к ней.
– В последние дни у меня совсем нет времени.
– Даже для меня?
С ее губ срывается дрожащий вздох, Мейер смотрит куда угодно, но только не на меня.
– График плотный и…
– Настолько плотный, что для твоего питчера не найдется места в расписании?
– Вообще-то ты не…
Ее нисходящий тон настораживает, и мышцы напрягаются.
– Что?
Она поднимает голову.
– Тебя больше нет в моем расписании, Тобиас. Твоя успеваемость повысилась. Теперь ты можешь спокойно играть и заниматься, как все. Ты справишься.
– Ладно… – От волнения мой пульс участился. – Слушай, это все неважно, просто скажи: когда мы встретимся? Могу заехать за тобой в любое время. Подвезти на работу или забрать Бей. Все что угодно. Я просто хочу быть рядом.
Мейер отворачивается, но я успеваю заметить, что ее глаза окутывает пелена.
– Малышка, что не так? – Делаю шаг вперед, однако ее слова заставляют остановиться.
– Ты больше не мой студент, Тобиас, – говорит Мейер дрожащим голосом.
Я настолько охренел, что сначала не понял, о чем она, пока закрытая перед моим носом дверь не отрезвила меня.
Тело немеет. Отступаю назад. К тому времени, как я подхожу к месту, где бросил свой пикап, я в полном отчаянии.
Она сказала, что я больше не ее студент. Какое это имеет значение?
Я ее парень.
Она – моя девушка.
А Бей…
С трудом затаскиваю себя на водительское сиденье. Не уверен, что именно сейчас произошло, но очевидно: что-то не так.
Она держится на расстоянии, отталкивает меня. В чем дело? Что ею движет?
Она…
Я…
Отчаяние снова сменяется гневом, который утихает, только когда я подъезжаю к дому тренера – двухэтажному коттеджу в паре кварталов от кампуса.
На парковке стоит несколько машин, но это меня мало волнует. Начинаю колошматить кулаком в дверь. Он открывает не сразу, а когда открывает, через его плечо вижу членов тренерского совета: они сидят за карточным столом, дым сигар заполняет все вокруг.
– Почему вы убрали меня
