Эгоист - Дарья Белова
Быстро-быстро соприкасаемся взглядами с бабулей Эмилией. Если это то, о чем я подумала, то с этой минуты я ее фанатка.
– А мы точно сейчас говорим про наши владения?
Уязвленное самолюбие Майка дало трещину. Марино заерзал на стуле, допил вино. Оно местное, и правда превосходное. Лучше я в жизни не пробовала.
И не попробую уже…
Шикарная женщина играет одним плечом и делает глоток из своего бокала. Новые кольца на ее пальцах искрят и слепят. Щурюсь.
– Не знаю. Ты же влез в разговор мужа моей дочери и твоей прелестной девушки.
Скрывать смех становится сложнее и сложнее. Кажется, я становлюсь свидетелем семейных разборок. Это немного странно, ведь я не знаю, как вести себя дальше, но любопытство – вещь такая, что у нее нет ни пола, ни возраста. Оно живет и будет жить во всех и всегда. Кто знает, сколько жертв падет из-за этого самого любопытства.
– Ты на чьей стороне? – в голосе Майка нескрываемая претензия.
Андреа прикрывает веки и покачивает головой. Вроде хозяин дома, но в то же время позволяет Эмилии руководить. Это достойно уважения. Да и в чем-то и мудрости.
В конце концов, бабуля не Муссолини же местного масштаба?
– Как и положено сеньоре моего возраста, на стороне прекрасного и вечного. А не на той, что имеет… Владения.
Майк накалывает на вилку слепленную вручную равиоли – любимое блюдо этого негодяя-гонщика – и отправляет в рот. Сначала взглядом впивается в свою родную бабушку, затем в меня.
– Я твой любимый внук, забыла?
– И это твоя удача, дорогой.
Моя вилка падает. Хорошо, что я успела съесть все равиоли.
Mamma mia, как же здесь жарко.
– Добро пожаловать на обычный ужин семейства Марино. И это мы еще в очень маленьком составе, – мама Майка, Орнелла, улыбается.
Если внешность Майк унаследовал от отца, характер… Хм, от бабули, то вот улыбку – от мамы.
И как я умудрилась оказаться с ними за одним столом? Я – обычная скромная девчонка Таня?
– А можно вопрос? – спрашиваю, обращаясь почему-то к бабуле Эмилии. Интуиция подсказывает, что только она и знает ответ.
– Ну разумеется, – широко улыбается.
Несколько тушуюсь. Внутри бьется небольшая истерика. Из-за выпитого вина чувствую, как тепло растекается от желудка по всем уголкам тела.
Пьяненько улыбаюсь. Вопрос еще такой… Дурацкий.
– Почему Микеланджело?
Прикусываю уголок губ. Уверена, в моих глаза тонна смешинок.
– Santo Dio (Итал.: Боже правый!) Не сметь! Не сметь рассказывать. Достаточно, что Таня знает мое имя.
Правая рука Майка оказывается за моей спиной. И вообще, он будто бы придвинулся. Сейчас дыханием своим опаляет.
Никакого стыда.
– Все же зовут его Майком. А тут вдруг…
– Это очень интересная история, дорогуша, – бабуля Эмилия расплывается в улыбке, в то время как Андреа берет полный бокал и облокачивается на спинку своего стула, зеркаля позу моего гонщика.
Если я захочу узнать, как будет выглядеть Майк через, скажем, лет двадцать пять, то можно взглянуть на Андреа Марино.
– Несколько лет назад…
– Несколько десятков лет, – прерывает сразу же Марино-старший.
А он бесстрашный.
Орнелла с томной улыбкой толкает локтем в ребра Андреа. Слегка. Тот не корчится от боли, лишь посмеивается. Выглядят родители Майка счастливыми. До сих пор влюбленными.
– Несколько лет назад… – с нажимом в каждом слове продолжает Эмилия.
Ладонь моего Марино ложится на правое плечо и слегка его сжимает, разбрасывая заряды по коже и томление в животе.
Может, это магия? Местная, итальянская? Древняя?
– У меня был шикарный любовник.
Если бы во рту было вино, я бы поперхнулась. Такая женщина, как Эмилия, точно имела приличный список пусть и не любовников, но мужчин, которые ею восхищались.
– Он дарил мне украшения, водил по театрам. Моя первая машина была подарена им. А каким он был шикарным в…
– Мама! – перебивает Орнелла.
– …В своих владениях! Звали его Микеланджело.
– Но замуж он не позвал?
Выпитое вино придает смелости. В случае с бабулей Эмилией, может, и отчаяния с безумством. Мне интересна любая деталь, связанная с Майком.
– Mamma mia! Выходить замуж за любовника? Девочка моя, прекрати читать любовные романы. Обычно они приводят к разбитому сердцу и пустому кошельку. За последнее обиднее всего. Нужно быть сытой и с крышей над головой, а не лить слезы по ушедшей любви в старой хижине и в старомодном платье.
– Значит, Микеланджело, то есть Майк, – бросаю быстрый взгляд на слегка раздраженного Марино-младшего, – был назван в честь вашего любовника?
Прыскаю. Дико, как по мне.
– Отчасти. Мужчина был красив, знаменит, богат и у него было отменное чувство юмора. Не это ли главное? И я подумала, было бы неплохо, если бы мой внук стал таким вот Микеланджело.
– У вас получилось, – отвернувшись, тихо говорю.
И как только Андреа позволил назвать своего сына в честь неизвестного ему мужчины? Считаю, что не все так просто. Это лишь одна из версий.
Марино-старший тот еще хитрец, судя по варварски-обольстительной улыбке.
– Но еще он был чертовски напыщенным эгоистом, – добавляет, когда я погрузилась в раздумья.
– Правда?
Чувствую, как Майк, мой Майк, расплывается в той же улыбке, что и его отец. Мне бы стукнуть Марино-младшего, ответить на его дерзкий взгляд, но я растекаюсь лужицей.
Бабуля Эмилия права, есть в этом гонщике что-то такое, отчего сходишь по нему с ума, прекрасно понимая, что ваши отношения – тупик. Ведь этот парень – законченный эгоист.
И сердце хочется придушить, что бьется мощно несмотря ни на что.
– Потанцуем?
В этот момент как раз начинает играть музыка. Андреа Марино уже кружит свою жену, и выглядит это невероятно красиво.
– А ты умеешь? – подначиваю.
Даже если Майк и не умеет, он все равно это исполнит. И исполнит великолепно, в очередной раз доказывая, что он дьявольски хорош.
– Обижаешь, жемчужинка.
– Мой Микеланджело тоже замечательно танцевал… – добавляет бабуля Эмилия.
– А где он сейчас, ваш Микеланджело?
Женщина на мгновение грустнеет. Я вдруг вижу тень боли на ее хоть и морщинистом, но очень красивом лице. Она в тот же миг скрашивает неловкость своей легкой, небрежной улыбкой.
– Где-то. Красивая любовь должна и заканчиваться красиво, моя дорогая.
