Эгоист - Дарья Белова
Снова целуемся. На этот раз более откровенно. Сплетаемся языками, толкаемся ими. Тело предательски потряхивает. Словно коченею от холода, но каждая клеточка горит.
Майк прижимает меня к своему паху, я стону. И это здесь, посреди виноградника, на холме, откуда открывается вид на поместье Марино.
Бесстыдница ты, жемчужина!
В животе собирается все тепло мира. Я как шарик надуваюсь, вмещая в себе весь накал и жар.
Марино подхватывает меня под бедра, я сильней прижимаюсь промежностью. Получается, это какая-то наша постоянная поза. С нее все безумство и начинается.
– Всегда мечтал потрахаться под виноградниками.
– Ты совсем дурак, Марино?
С ума сходим. Он ведь сказал такую пошлость, а я, как чокнутая, смеюсь в голос.
И целуемся, целуемся, прерываясь, только чтобы посмотреть в глаза и словить искры возбуждения, и снова накрываем губы другого.
– Та-ня?…
Обращается, прервав поцелуй, и лбом в мой лоб упирается, когда я опускаю ноги на землю. Она такая мягкая, совсем не чувствую твердости под стопами.
– М?
Стоим в тишине. Молчим.
А небо темнеет, неизвестно откуда взявшиеся тучки сгущаются. Пахнет дождем и виноградными листьями. Свежо.
– Знаешь, почему я обратил внимания только на тебя в том кафе, где мы встретились?
По рукам уже бьют первые мелкие капли дождя. Но я не имею права перебить Майка. Худшего преступления еще не было у человечества.
– Я тебя игнорировала? Не узнала? Убежала?
– И это тоже.
Когда Майк говорит, смотрю, как двигаются его чуть припухшие после поцелуев губы, и тянусь к ним, чтобы очертить их пальцем. Сердце замирает. Очень похоже на еще один пазл к счастью.
– Ты с таким аппетитом ела ту граниту, не замечая ничего и никого вокруг. Облизывала дурацкую маленькую ложечку, закатывала глаза. Ты даже не заметила, что у тебя уголки губ все были измазаны в десерте. Рассказать, о чем я подумал?
– Подать мне салфетку?
– Далеко нет.
Каждое откровение как удар дефибриллятора, возвращающий меня к жизни, когда я и так живу. Дышу, моргаю. Люблю?…
– Слизать десерт с твоих губ.
– И смог бы? Ну… Я же чужой для тебя человек.
– Это-то и поразительно. Мне стало все равно. Я видел тебя, сливочное мороженое, губы, которые ты поджимала, и как маньяк мечтал подойти и облизать.
– Фу, мерзость… – подшучиваю, зная уже, какой Марино брезгун.
– А ты удрала от меня.
– Но ты нашел.
– Всегда найду. Помнишь?
Дождь усиливается, пока в секунду небо не обрушивается ливнем.
Марино хватает мою руку, и мы бежим вдоль виноградников. Смеюсь по-прежнему ненормальным, счастливым смехом, Майк бурчит. Он то усмехается дьявольски-обворожительно, то ворчит. Я привыкла, мне нравится.
Добегаем до края виноградников, где что-то вроде старой избушки. Но все равно это такое колоритное, как в фильмах показывают. Да я и впрямь героиня итальянской романтической комедии.
Заходим, друг на друга смотрим. Все мокрые, капли стекают по телам, по лицам. Одежда прилипла, кровь бурлит, и влага должна испаряться моментально. Этого не происходит.
Накидываемся друг на друга, ощущения уносят. Без лишних разговоров заваливаемся на что-то мягкое, и меня нисколько не интересует чистота этого «матраса».
Майк закидывает мои ноги к себе на поясницу, языком проводит по гладкой коже шеи. Выгибаюсь, подставляя еще и грудь.
Облизываюсь, воображая, что чувствовал Марино, когда увидел дурацкую граниту в уголках моих губ.
Кайфую от происходящего с нами. Даже ненавистный дождик обожаем в эту самую минуту.
Тело подрагивает с первым толчком. Майк входит в меня без лишних слов. Впрочем, и без нежности. Вбивается, ловя мои взгляды и вдохи.
Я задыхаюсь, но продолжаю смотреть на Майка, на место соединения наших тел. Мы и не разделись полностью, настолько желание смяло нас.
Марино улыбается, следом с тяжелым взглядом сжимает меня в своих руках. Гладит, стесывает кожу. Ведет себя как гонщик, которого ждет долгожданная победа.
Горючее тепло выплескивается наружу с последним толчком Майка. Меня накрывает полутьма и яркие, цветные фейерверки перед глазами. Мышцы сводит, они жгут. Кричу. От счастья, любви, наслаждения, близости.
– Mamma mia, – шепчу и съеживаюсь Майк мои губы ловит. Целует.
– Не под виноградниками, но тоже ничего.
Глава 35. Таня
– Таня, Майк уже показал вам наши владения?
Отец моего гонщика – Андреа – смотрит в упор. Цвет его глаз, да и сам взгляд будто списан с картин Вечеллио Тициана (Прим. автора: итальянский художник, ярчайший представитель венецианской школы живописи эпохи Возрождения). До мурашек и жара в груди.
– Ох, papà, я показал Тане свои владения. Не беспокойся.
Андреа Марино сдерживает улыбку изо всех сил. Вижу это по тому, как он спешно увел взгляд и начал активно жевать что-то такое вкусное, до чего я еще не добралась.
Наступаю на пилотскую ногу итальянского негодяя. Он как раз по левую руку от меня сидит.
Это прозвучала так… Так пошло, черт возьми. Все, сидящие за столом, поняли, какие именно владения мне показывал Микеланджело, мать его, Марино!
– И они ей понравились, – тоном ставит уверенную точку и подмигивает своим наглым взглядом в эгоистичной манере.
Краснею от пяток до кончиков ушей, а красное платье лишь подчеркивает это.
Прекрасно! Просто прелестно!
– И вам точно все понравилось? – спрашивает бабуля Эмилия с лукавством в голосе, да и в глазах, смотрит на меня. Делает это с элегантной усмешкой, что ль?…
Ее итальянский – это отдельный вид удовольствия. Манерный, яркий. Его можно слушать и слушать. Это сильнее, чем ASMR (Прим. автора: приятные, покалывающие ощущения в теле, мурашки в области головы, шеи и позвоночника; появляются в ответ на особые аудиовизуальные триггеры).
– Есть некоторые замечания, – быстро отвечаю.
Глаза опущены в тарелку. Мне вроде как неловко, но и промолчать я не могла.
– Я рада. Ты знаешь, наши владения… Они думают, что идеальны, но, всегда есть те, что лучше. И симпатичнее.
