Если случится чудо - Л. Дж. Шэн
– Нет, мне нужно поговорить напрямую с Рори, – качаю я головой и встаю. Разумеется, я продолжаю держать салфетку и осторожно возвращаю ее в карман, но я нарушил каждое правило под этим солнцем.
И вот он я, набирающий номер Дебби. Опять.
Она поднимает трубку после третьего звонка. Из-за разницы во времени, знаю; я позвонил ей с утра пораньше.
– Алло?
– Дебби?
По ходу, пьяный Мэл решает обращаться к матери Рори по имени. Трезвый Мэл, в свою очередь, волнуется, какую чушь наговорит пьяный Мэл.
– Да? – раздраженно спрашивает она.
– Это Мэл, внук отца Доэрти.
– Что тебе нужно?
Ваша дочь. Что, неужели до сих пор не видно, насколько я жалок и измучен?
– Спасибо за фото, – икаю я в трубку. – Наша Рори очень талантливая, правда?
Я понимаю, что произвожу впечатление навязчивого ухажера. Первый звонок был выстрелом в темноту. Второй стал выстрелом в ногу. Совершенно очевидно, что для них я как бельмо на глазу, но все равно не даю им покоя.
– Что. Тебе. Нужно? – снова спрашивает она.
Теплое приветствие. Все правильно, зато сразу к сути.
– Я хочу написать Рори письмо, но не желаю отправлять его вам. Хочу отправить ей напрямую. Я знаю, где она учится, так что я в любом случае выясню адрес. Вы мне либо упростите, либо усложните задачу. Чую, Рори не планировала, что я когда-нибудь увижу эти подписи, а я с радостью сохраню наш маленький секрет, если вы дадите мне ее почтовый адрес.
Я шантажирую свою будущую тещу. Данное Рори обещание приглашать ее мать на каждое Рождество становится все более проблематичным.
Дебби что-то бурчит под нос, но, к моему удивлению, диктует адрес. Я записываю его на тыльной стороне руки, потом на клочок бумаги, потом делаю заметку в телефоне. Знаете, на всякий случай.
– Ни к чему хорошему это не приведет, – жестко произносит она. – Мэлаки, моя дочь не хочет тебя.
– Увидимся в следующее Рождество, мисс Дженкинс.
Я просто веду себя как придурок, словно она мне подружка какая-то, но хочется верить своим словам. А это, безусловно, свидетельствует о степени моего опьянения. Увидеться с ней в Рождество? Ха.
– Всего хорошего! – напеваю я.
Она вешает трубку.
Надеюсь, на Рождество Дебби не планирует полакомиться особенными мясными пирожками моей мамы.
Она их не заслужила.
Глава восьмая
Наши дни
Рори
Вчера я весь день просидела в своей комнате, решительно увиливая от встречи с Мэлом.
На самом деле это неправда. Один раз все-таки вышла, когда затарахтела колымага Мэла и я поняла, что он уехал. Понятия не имею куда. Только тогда я покинула комнату, сунула ноги в ботинки и проделала немалый путь под дождем до Мэйн-стрит, топая по лужам и на ходу показывая средний палец овцам и коровам. В дорогу я припасла батончики мюсли и бутилированную воду, но все же порадовала себя в местной кофейне чашечкой кофе, шоколадным печеньем размером с мою голову и славными душевными переживаниями.
Когда я вернулась к коттеджу, машина Мэла стояла перед входной дверью. Повелитель бедлама был в своей комнате. Услышав за закрытой дверью шепот, я поняла, что он с женщиной.
Сердце, как резиновый мячик, запрыгало в груди. Кэтлин. Я подкралась на цыпочках к двери и прижалась к ней ухом. Разобрав несколько слов, я догадалась, что эта женщина не может быть Кэтлин. Во-первых, ее голос совсем не похож на голос моей сводной сестры. Во-вторых, у нее сильный акцент уроженки северной части Англии, а не Ирландии. В-третьих, вот что мне удалось выведать из их беседы:
Мэл: «Это лишь на несколько месяцев».
Женщина: «А что потом?»
Мэл: «Потом я заберу ее, и мы уедем. Она любит пляж, так что мы поедем туда, где очень солнечно. В Грецию или Испанию. Может, на юг Франции».
Женщина: «Она не злится, что здесь «эта»?
И гением быть не нужно, чтобы понять, что под «этой» подразумевают меня и мое пребывание желанно так же, как гонорея.
Мэл: «Она знать не знает о Рори, и я планирую так все и оставить. Так все гораздо проще. Мне нравятся простые решения».
Женщина: «Для тебя я тоже могу быть простым решением, Мэл».
Мэл: «Разумеется, и так оно и есть».
Кем бы ни была эта женщина, но оскорбление она спустила ему с рук. Какой стыд. Мэл заслуживает хорошего пинка по яйцам.
А потом послышался шум. Чмоканье, стук и громкие шлепки. Я сжала бедра, когда между ног заныло. Можно бы тоже ворваться к ним – око за око и все такое, – но я не хотела доставлять ему удовольствие новостью, что я все знаю.
Что меня это волнует.
Нет.
Я ушла в свою комнату, бросилась на кровать, закрыла глаза рукой и покачала головой.
Остынь, девочка.
Но звуки были слишком громкими, а я – слишком слабой. Я просунула руку в джинсы и, слушая, как Мэл занимается сексом с другой женщиной, стала себя ласкать.
Попутно внушая себе, что это не измена. Я ведь его не трогаю. Больше никогда не притронусь. Просто нам с Кэлламом так и не удалось завершить начатое вчера вечером.
Я решила не выходить из комнаты до тех пор, пока Мэл не позовет меня работать. Глупо было считать, что мы уладили разногласия. Он стал совсем другим человеком, и хватит придумывать ему оправдания.
Я отправила Кэлламу вереницу сообщений с заверениями, что уже скучаю по нему, включила ноутбук и принялась за работу. Дважды звонила мама, но ее звонки я перевела на голосовую почту. Мэл и та женщина закончили то, чем мы вчера вечером занимались с Кэлом, и делали они это очень громко – непременно для того, чтобы я их услышала.
Каким же беспощадным, жестоким, лишенным моральных принципов монстром надо быть, чтобы изменять своей жене и скрывать, что ее сводная сестра и по совместительству увлечение из давно ушедших времен проживет с ним два месяца?
Слушая, как он совокупляется с женщиной, которая ему не жена, я ставлю на Мэле жирный крест порицания, и это прекрасные новости.
Я больше не ревную к Кэтлин и не заинтересована сохранять
