Вернись ради меня - Коринн Майклс
– Тебе вовсе не обязательно было…
– Знаю, – перебиваю я. – Смотри, прошлой ночью мы все обсудили, и я собираюсь выяснить, родная ли она мне. Если нет, я сделаю все, что в моих силах, черт возьми, чтобы смириться с тем, что она его. Но, надеюсь, ты понимаешь, что, независимо от результатов теста, мое к ней отношение не изменится. Хэдли замечательная, и она… ну она…
– Она тебе небезразлична, – подсказывает Элли.
Я с ухмылкой поднимаю на нее глаза:
– Да, и ее мама мне тоже небезразлична.
– Нам обеим ты тоже вроде как нравишься, – шутит Элли. – Совсем чуть-чуть.
– Вы обе можете оставаться со мной столько, сколько захотите.
Элли выдыхает через нос и начинает пальцами перебирать траву.
– Хэдли осталась бы здесь с тобой навсегда. Не знаю, будет ли она когда-нибудь чувствовать себя в безопасности в том доме, и я не могу ее в этом винить, но… тебе не нужны две трудные дамы, путающиеся под ногами.
Не хочу говорить ей, что именно в этом я и нуждаюсь. Их пребывание в этом доме делает мою жизнь легче. Кошмары из прошлого не так ярки, когда они рядом. Входя в комнату, я вижу их лица, а не дух моего отца.
– Вы меня совсем не беспокоите. И если Хэдли…
– Твоя.
– …тогда я буду очень благодарен за время с ней.
Пальцы Элли слегка касаются моих. Не знаю, сделала ли она это специально, но я не из тех, кто упускает возможность. Я сплетаю наши пальцы и сжимаю ее ладонь. Она глядит на меня, и я пытаюсь проанализировать ее реакцию.
– А что, если нет?
– Тогда у меня будет очень крутая лучшая подружка.
От ее улыбки сердце подпрыгивает в груди. Я хочу, чтобы Элли смотрела на меня так каждый день; хочу быть мужчиной, который позволит моему ангелу снова летать. Пусть ее крылья были сломаны много лет, но я действительно хорош в ремонте.
Никто из нас больше не произносит ни слова. Но стоит нам услышать крик Хэдли, как Элли вытягивает свою руку из моей.
– Ничего себе! Это лучшая штука на свете! – восторгается Хэдли.
Я смотрю на готовый домик на дереве, на строительство которого потратил несколько часов, а потом перевожу взгляд на Элли.
Она наблюдает, как Хэдли уже забирается по ступенькам наверх, и ее глаза блестят от слез.
– Ты это сделал?
– У каждого ребенка должен быть укромный уголок.
Элли удивленно поворачивается ко мне, и клонящееся к горизонту солнце озаряет ее лицо мягким светом.
– Ты весь день строил для нее этот домик? Коннор… – ее голос полон нежности.
Я сую руки в карманы, чтобы не потянуться к ее лицу. Так она красива!
– На это дерево я когда-то забирался, чтобы спрятаться от отца. Здесь же впервые встретил Хэдли. Оно больше не должно хранить неприятные воспоминания. Я сделал это ради нас всех.
– И ради меня?
Да, и ради нее.
Пока я занимался строительством, я все думал о своей маме. Она словно была там со мной: улыбалась и говорила, как сильно мной гордится.
– Я не совершу выстрел, не сломав лук, Элли. Мне хватит сил, чтобы не выпускать стрелу, пока ты не будешь готова.
Ее глаза расширяются, а дыхание сбивается.
Все определенно было не зря.
Усталость, разочарование и изменения в планах – все лишь для того, чтобы увидеть ее такой. Может, мы и упустили наш шанс много лет назад, но я вырос, и теперь у меня есть цель. Осталось лишь дождаться, когда сойдутся прицел и мушка.
17. Элли
– Я признательна, что ты согласилась встретиться со мной здесь, – говорю я Сидни, с которой мы сидим в учительской.
– Это вовсе не проблема, честно.
Она подруга Нейтана и была врачом-волонтером скорой помощи в ночь, когда Кевин меня избил. А еще Сидни юрист, и я попросила ее помочь мне с оформлением документов о разводе.
– Знаю, это странно…
– Почему?
– Только ты появилась в доме, как вы с Коннором начали спорить.
Сидни смеется в нос.
– Мы с ним не спорили так с тех пор, как… да мы всегда спорили. Ему еще повезло, что я не разукрасила его лицо за это. Как будто человек думает, что может вернуться и сразу стать царем горы. Ну уж нет! Коннор сделал свой выбор, и, хоть он и думает, что стал совершенно другим человеком, пусть поцелует меня в задницу, если снова решит мной командовать.
Меня пронзает острый приступ ревности, и я делаю все возможное, чтобы это скрыть. Очевидно, у них были какие-то отношения. Любит ли он ее или это она все еще питает к нему чувства?
Сидни из тех, кого я бы назвала царственной красавицей. Таких женщин, как она, скорее ожидаешь увидеть в Нью-Йорке или Лондоне, но никак не в Шугарлоуфе. Сейчас ее золотистые волосы собраны в низкий пучок, из которого выпущено несколько прядок. Она одета в черный брючный костюм, а на ее ногах самые красивые красные туфли на каблуках, какие я только видела. Все в ней кричит об уверенности, и я рядом ощущаю себя маленькой и ничтожной.
– Я не знала…
– Не знала что?
Мне неловко об этом говорить, но я чувствую, что между ней и Коннором что-то было.
– Что вы были вместе.
Сидни отшатывается назад, на ее губах играет довольная улыбка.
– О нет, ничего подобного. Коннор мне как младший брат. Я очень долго встречалась с его старшим братом Декланом, пока тот не уехал навсегда. Все Эрроуды одинаковые: властные, заботливые, привлекательные. О, и глупость у них в крови, да.
Какое облегчение.
Хотя почему я так реагирую? Мы с Коннором просто друзья, которые, возможно, заделали общего ребенка.
– Прости, что допустила такую мысль.
– Не извиняйся, – улыбается Сидни. – Ты можешь говорить со мной обо всем. Я хочу, чтобы тебе было комфортно. Если ты волнуешься, что я могу рассказать что-то Коннору, потому что знаю его, то могу тебя заверить: этого не случится. И не только потому, что в противном случае я потеряю лицензию, но и потому, что мое молчание будет бесконечно его раздражать и я получу от этого огромное удовольствие.
В последнее время мне некомфортно говорить вообще с кем-либо, но Сидни кажется доброй, и она однажды уже помогла мне. К тому же она смотрит на меня без осуждения, а для меня это очень важно.
– Нет, дело не в этом. Уверена, ты не стала бы болтать. Просто это все настолько унизительно, что я…
– Ты
