Распутник - Л. Дж. Шэн
Эшлинг:
А ты принимала участие в тройничке, Белль?
Эшлинг:
(И пока ты не спросила: да, я покраснела)
Белль:
Скорее в обратном гареме.
Я проверила временную отметку начала нашего разговора и поняла, что прошло уже шесть минут. Сделав глубокий вдох, я взяла тест с туалетного столика уборной и закрыла глаза.
Все будет хорошо.
Ты забеременеешь.
Ты делаешь это с мужчиной, который ради желаемого готов горы свернуть, и он хочет наследника.
Я перевернула тест и открыла глаза.
Беременна.
Вздох, вырвавшийся из моего горла, сотряс стены. Я не сомневалась в этом. В нем были и радость, и страх, и восторг.
Я беременна.
Я стану матерью.
Это происходит на самом деле.
«Возможно. Проблема заключалась не столько в зачатии, сколько в сохранении ребенка, помнишь?» – предостерег внутренний голос.
Несколько мгновений я не знала, куда себя деть. Прошлась по маленькой уборной, встала перед зеркалом над раковиной, ущипнула себя за щеки и беззвучно закричала, как Маколей Калкин в «Один дома».
Мать.
Я.
Мне больше никто не нужен.
Никто, кроме моего ребенка. Мы будем поддерживать друг друга.
Наконец-то у меня появится тот, о ком я смогу заботиться, тот, кто будет присматривать за мной, как делали мы с Перси, пока она не вышла за Киллиана и не обзавелась собственной дружной семьей.
Взяв себя в руки, я сфотографировала тест на беременность и отправила фотографию Дэвону. Подпись ни к чему. Мне хотелось увидеть его реакцию.
На экране появились две голубые галочки, возвестившие о том, что Дэвон получил и открыл сообщение.
А потом… ничего.
Десять секунд.
Двадцать.
По прошествии тридцати секунд я почувствовала себя неловко. Почти поддалась желанию занять оборонительную позицию.
Да что с ним не так?
Я принялась печатать язвительное сообщение, щедро приправленное большим количеством брани и обвинений, как вдруг на экране отобразился входящий звонок.
Дэвон Уайтхолл
Я прокашлялась и переняла его вкрадчивый раздражающий тон.
– Ну что?
– Мы хорошая команда, Мечта. – Смех Дэвона эхом раздался на том конце провода, пробравшись вниз моего живота. По пути сделал остановку в сердце, отчего пульс сбился с ритма.
Я не ожидала услышать радость в его голосе. Не ожидала вообще никаких эмоций от этой ожившей статуи Адониса.
– Ну, мы и правда работали над этим очень долго и упорно, – огрызнулась я.
– Не забудь, что еще и жестко.
Я услышала, как он зажег сигарету.
– Об этом я никогда не забуду. Только так и буду вспоминать тебя, когда стану старой и сморщенной, а ты уже давно будешь похоронен рядом со своим любимым факсом.
– Факс-машину кремируют. Она хочет, чтобы ее прах развеяли над океаном, а ты знаешь, что я не могу ей отказать. – Черт подери, а он забавный в своей странной манере.
– Ребенок, – прошептала я снова, качая головой. – Ты можешь в это поверить?
– Еще перевариваю, – усмехнулся он. Но, к счастью или нет, похоже, Дэвон не был ошеломлен так, как я. – Что ж, с тобой и правда было приятно иметь дело. – На заднем плане слышалась суматоха, царящая в его офисе. – Я, разумеется, начну переводить тебе по двадцать тысяч в месяц. Вопрос твоего проживания и мебель для детской комнаты в наших домах обсудим во время второго триместра. Хотя, конечно, согласно условиям нашего контракта, я каждую неделю жду от тебя новостей.
Хм, ладно.
В принципе Дэвон не сказал ничего плохого. Как раз наоборот. Я сказала ему, что не желаю иметь с ним ничего общего, как только забеременею, и он придерживался сценария. Нашего договора, который мы подписали в ту ночь, когда я кинула его с походом в оперу. Но я никак не могла отделаться от странного чувства, будто меня выбросили, как старый носок.
Ты и хотела, чтобы тебя выбросили, как старый носок. Более того, сама нырнула прямиком в корзину для грязного белья.
– А то ж. – Я громко зевнула, делая вид, будто меня нисколько не задел его деловой тон. – По электронной почте подойдет? Я бы отправила факсом, но мне еще нет семидесяти пяти.
– Электронная почта прекрасно подойдет. Нужно запланировать еженедельные звонки.
А вот это похоже на нечто более личное.
– Я согласна, – поспешно ответила я.
Да что со мной не так? Наверное, гормоны. А еще я намерена отпраздновать это событие, съев торт весом с саму себя. Теперь нужно есть за двоих, даже если второй человечек во мне пока меньше рисового зернышка.
– Попрошу свою секретаршу Джоан связаться с тобой по поводу времени и дат, которые устроят нас обоих.
Ладно, отбой. Вообще ничего личного.
– Мне, наверное, придется каждую неделю ходить к врачу из-за риска выкидыша и поликистоза яичников.
Я мысленно отметила, что нужно добавить эту информацию в мой профиль в «Тиндере», когда снова вернусь к сексу на одну ночь. С таким описанием я будто настоящая находка. Нет.
– Мечта… – сказал Дэвон. Когда он называл меня этим глупым прозвищем, возникало ощущение, будто мои внутренности окутало медом. – Обещаю быть отцом, которого заслуживает этот ребенок. Лучше, чем были у нас с тобой.
Его замечание стало подобно ведру льда, выплеснутому на мои приятные чувства. Я никогда не говорила ему ничего плохого о моем отце. Дэвон пришел к такому предположению после двухминутного разговора. Но все это чушь. У нас с папой все нормально.
Даже замечательно.
Я бы точно пролила пару слез после его смерти, в отличие от холодного и безразличного Дэвона, который едва ли не испытал облегчение оттого, что его отец отправился на тот свет.
Не желая демонстрировать еще больше эмоций, я гортанно рассмеялась:
– Говори за себя, Дэвон. Мой отец – просто бомба.
– Может, мне и семьдесят пять, но зато от меня никогда не услышишь слов, которые ты только что сказала.
– Это что сейчас было? – переспросила я.
Он усмехнулся:
– Зря старался.
– Может, устроим момент дзэна? – предложила я. – Давай поговорим про жутко странных животных. Ты когда-нибудь видел полосатого тенрека?
– Не сказал бы.
– Они похожи на обесцвеченных скунсов, которые только что проснулись после ночной тусовки с наркотой, и им нужно покрасить отросшие корни.
– А мархуры? – спросил он. – Они выглядят, как женщины из рекламы фенов BabyLiss. Отличного дня, Мечта. Спасибо за хорошие новости.
Когда мы закончили разговор, я отправила доктору Бьорну электронное письмо с последними новостями и спросила, нужно ли мне делать что-то еще, кроме как хорошо есть, спать, отдыхать и заниматься прочей ерундой, о которой я
