Сладкая месть под Рождество - Морган Элизабет
– О боже, – говорит Кэт, округляя глаза.
– Это коварно, – смеюсь я. – Уверена, что он все утро будет отвечать на звонки. И ему придется брать трубку, ведь это его рабочий телефон! О боже…
Кэт, самый светлый человек в нашей компании, морщится.
– Разве мы не должны чувствовать себя плохо после такого?
– А ты помнишь один раз, когда у Эбби был грипп, а он сказал, что ей нужно ехать в гребаную Пенсильванию за дебильными шампунями, которые у него закончились?
Меня передергивает, когда я вспоминаю ту поездку, полную страданий.
А потом он сказал мне оставить эти шампуни внизу, потому что боялся, что я могу его заразить, если отдам лично в руки.
Боже, как я могла быть настолько тупой?
– Ладно, мне уже лучше. – Она поворачивается ко мне. – Кстати, о менее дерьмовых мужчинах… Ты же так и не рассказала, как закончился ваш вчерашний вечер.
У меня вспыхивает лицо, потому что я остановилась как раз на том моменте, когда он повел меня к себе.
– Тебе понравилось? – спрашивает Кэми, и коварная улыбка играет на ее губах, пока она приклеивает очередную записку к ключу и он со звяканьем падает в кучу к остальным.
Мои щеки горят еще сильнее, когда я вспоминаю ощущение его рук на своем теле и то, как он набросился на меня.
– О, ей понравилось, – улыбается Кэт.
– Прекратите! Вы же знаете, я терпеть не могу рассказывать в подробностях! – Я сосредоточенно смотрю на ключ в своих руках. – Но мне… очень понравилось. Поразительный опыт, как минимум.
– Ого, папочка Дэмиен и впрямь хорош, да? – говорит Кэми, улыбаясь.
Морщу лицо, стараясь спрятать любую эмоцию, которая сдаст меня с потрохами. Я не имею ничего против сплетен с подругами, но то, что происходило вчера ночью, было… личным. Слишком личным, чтобы вот так, мимоходом, обсудить это.
Что-то внутри меня кричит о том, что это, должно быть, знак, но я отмахиваюсь, приклеивая очередную записку к ключу.
– Ладно, а после… ну, ты поняла. Что случилось? Ты поехала домой?
Я качаю головой в ответ на вопрос Кэт.
– Я осталась на ночь, – тихо говорю я и прикусываю губу.
Об этом я тоже до сих пор молчала.
– Да ладно! – Кэми, понизив голос, переводит взгляд со своих рук на меня.
– Да ладно! – восклицает за ней Кэт. Я только пожимаю плечами. – Так он показался тебе милым?
Она задает этот вопрос, не сдержав свою безнадежно романтичную натуру, и я уже почти вижу сердечки над ее головой. Я вздыхаю. Этим можно поделиться.
– Он был… милым. Очень милым. Он окружал меня заботой и уговорил остаться на ночь, и потом… я хотела улизнуть утром, но он настоял на том, что отвезет меня домой.
– На Лонг-Айленд?!
– В восемь утра. И он купил мне рогалик и кофе.
– Ему разве не нужно на работу или типа того? – спрашивает Кэм, самая скептичная из нас.
– По-видимому, он не работает по утрам. И он сказал, что джентльмен всегда убедится, что девушка после свидания доехала до дома в полной безопасности. – Я прикусываю губу, а потом продолжаю: – Он проводил меня до входной двери. Поздоровался с Фредом и поболтал с ним о футболе.
– Ну ничего себе.
– А Фреду он понравился? – спрашивает Кэт, помня о том, что Фред, консьерж в моем доме, ненавидел Ричарда всей душой.
Несмотря на то что мы встречались четыре года, в те несколько раз, когда Ричард соблаговолил приехать на Лонг-Айленд, Фред не пропускал его, не позвонив мне. Не сказать, что Ричард вообще хотел подниматься в мою квартиру, потому что он и так всегда ждал меня в холле. И все же мне каждый раз приходилось напоминать Фреду, что Ричард есть в моем списке гостей, а он только бормота: л «Прошу прощения, мисс Эбби».
– Фред сказал ему, и я цитирую: «Позаботьтесь о том, чтобы эта юная леди больше не проводила столько времени в одиночестве, сэр».
Обе подруги смеются.
– Прекратите! А что он ответил?!
После вопроса Кэт на моем лице появляется таинственная улыбка, полная затаенной надежды и трепета, которых вообще не должно быть в уравнении наших отношений.
– Сказал, что он так и планировал, – говорю я, пытаясь сдержать улыбку, но терплю сокрушительную неудачу.
– Да ладно! – вскрикивает Кэт.
Кэми смотрит на меня, и в ее взгляде гораздо меньше радости.
– А он… тебе нравится? – спрашивает она, смеясь так, будто сама мысль об этом уморительна. А потом глядит на меня. И, должно быть, что-то видит в выражении моего лица. – Охренеть.
– Боже, нет, – тут же говорю я, пытаясь отрицать, но все же продолжаю: – В смысле, он не то чтобы не нравится мне. Он сексуальный. Милый.
– Я думала, он придурок, – говорит она, напоминая о словах Ричарда.
– Так говорил Ричард. Но Ричард сам придурок.
– Так и что? Отмена плана?
В тот момент мне стоило сказать «да».
Оглядываясь назад, я думаю, что должна была сказать «да», отправить Дэмиену сообщение о том, что нам нужно поговорить, позвонить ему и рассказать правду.
Но потом в памяти вспыхивает, как меня раздавили слова Ричарда о том, что я недостаточно серьезна, чтобы стоять возле него на этой дурацкой вечеринке. Что со мной можно только повеселиться. И я вспоминаю, как забавно мне будет смотреть на лицо Ричарда, когда он поймет, как облажался.
Поэтому я не говорю «да».
Вместо этого из меня вырывается:
– Боже, нет! Конечно нет. План в силе. – А затем я меняю тему разговора. – Как мы раскидаем эти ключи?
И вечер продолжается как ни в чем не бывало.
Вот только тяжелое чувство оседает камнем в животе.
И остается там на несколько недель.
13
13 ноября
Эбби
В четверг вечером мой телефон звонит, и я улыбаюсь, когда вижу имя Дэмиена на экране.
Мы созванивались и переписывались последние несколько дней, и оба счастливы. Внутри неизбежно появляется приятное чувство. Радостное волнение. Волна счастья, которой накрывает, когда только начинаешь с кем-то встречаться.
Это не может быть хорошим знаком, слишком кружится голова.
Я как тупица игнорирую все тревожные звоночки, что, похоже, для меня нормально.
– Привет, – говорю я с улыбкой в голосе.
– Привет, – отвечает он, и меня охватывает паника.
Проблема с чувством вины заключается в том, что в какой-то момент вы начинаете представлять, что вас поймают, одна ложь цепляется за другую, а когда ее становится слишком много, она захватывает всю вашу жизнь.
Говорил ли
