Так далеко - Сильвия Дэй
– Ты выглядишь измученной, querida.
– Правда? Придется над этим поработать. – Я стараюсь говорить непринужденным и поддразнивающим тоном, потому что не хочу, чтобы они знали, как мне тяжело. Они и так достаточно беспокоятся обо мне.
– Они трахаются как кролики, – сухо замечает Лейси. – Я бы тоже обессилела.
– Лейси! – Мое лицо заливает румянец, отчего они оба смеются. Из всех перемен, которые я пережила с тех пор, как ты нашел меня переходящей улицу в Мидтауне, самой тяжелой была разлука с семьей, которую я создала.
– Вы, двое, идите в гостиную, – велит Лейси. – Рохелио уже рассказал мне об Алексе Галлагере, так что я подожду Тову и Сальму.
Нахмурившись, я спрашиваю:
– Кто такой Алекс Галлагер?
Рохелио берет меня за руку.
– Идем. Нам нужно присесть, прежде чем я расскажу.
Мы возвращаемся в хозяйскую спальню, держась за руки, как это делают в детстве родные братья и сестры. Когда я впервые поняла, что Рохелио воспринимает меня как сводную сестру, я не знала, как принять такую привязанность. Сейчас это очень много значит для меня, и я так благодарна, что он есть в моей жизни.
Я сажусь на диван, обитый темно-синим бархатом, и поджимаю под себя ноги, положив руку на спинку. Рохелио снимает пиджак и бросает его на пуфик, затем садится рядом. Он одаривает меня кривой ухмылкой, а потом начинает говорить.
Новости неоднозначные. Он рад сообщить мне, что не было никаких свидетельств присутствия яхты или о какой-либо связи с моей матерью ни на телефоне Вэла, ни в его облачном хранилище данных. Он говорит, что я могу жить долго и счастливо со своим принцем, здесь, на вершине башни, которая так высоко уходит небо, что раскачивается и стонет, как корабль на волнах.
Несмотря на внезапную всепоглощающую боль, накрывшую меня, я выдыхаю с преувеличенным облегчением и даже умудряюсь слабо улыбнуться. Агония настолько сильна, что у меня на мгновение темнеет в глазах. Это неправильно, что я так горько оплакиваю свою мать, зная, кем она была и что сделала.
Все-таки это я оборвала ее жизнь.
Но ничего не могу с собой поделать.
Я искоса смотрю на Рохелио. Он обладает потрясающей интуицией и очень хорошо меня знает. Получится ли у меня скрыть от него свое горе? С облегчением обнаруживаю, что он не смотрит на меня.
Ты бы знал, что я чувствую, любовь моя. Ты всегда видел, что скрывается в самых темных уголках моего сердца.
А потом Рохелио поражает меня новостью о твоей матери.
К тому времени, как он закончил рассказ о том, как Алекс Галлагер насиловал Алию и почему она никогда публично не обвиняла его в этом, я была потрясена до глубины души. Представлять ее в образе злодейки было намного проще. Теперь у меня есть объяснение ее поведению. Конечно, это не отменяет тех ужасных дел, которые она натворила, но то, что она пережила, – такое и врагу не пожелаешь.
– Мы должны что-то сделать с Галлагером, – говорит Рохелио.
– Что сделать?
– Рохелио прав, – вмешивается в наш разговор Лейси, входя в комнату с Сальмой и Товой. – Такие парни, как Галлагер, не меняются, если их не кастрировать.
– Алия уже позаботилась об этом, так что тебе придется проявить больше воображения.
Они все выглядят мрачными. И решительными.
Сальма одета в джинсы и завязанную узлом футболку с эмблемой участников глэм-метал-группы Mötley Crüe. Ее густые темные волосы обрамляют искусно накрашенное лицо. Хотя все же я вижу ту юную девушку, которой она была до того, как я ее нашла и преобразила, чтобы возместить все, что моя мать у нее отняла.
Миниатюрная Това облачена в яркое платье цвета морской волны. Каблуки ее туфель в тон слишком высокие, но она все равно остается ниже всех остальных. Недостаток роста она компенсирует своей энергией. Как и все мы, она тоже была сломлена. Ребенок, потерявший отца из-за извращенных представлений моей матери о добре и зле.
– Конечно, Галлагер тот еще кусок дерьма, – говорю я, – но это не наша забота.
– Вообще-то он очень даже твоя забота, – возражает Рохелио, – потому что если из-за него у Алии возникнут какие-либо проблемы с законом, это может сказаться на «Бахаран-фарма».
– Нет, не может. Это их с Алией личное дело. Мы даже не должны об этом знать, – ворчу я. – И если ты думаешь, что меня больше волнует, что он может сделать с «Бахаран-фарма», чем то, что он сделал с Алией, то ты недостаточно хорошо меня знаешь.
– Я не это имел в виду.
– Я так и думала, – холодно произношу я. – Ты поступаешь опрометчиво. Ты сосредоточен на своих чувствах, а не на том, что лучше для всех нас.
– И что, по-твоему, я чувствую?
– Нашим приоритетом должна быть безопасность людей в этой комнате. Всегда.
– Мы знаем, как защитить друг друга, – вмешивается Това.
– Ты была главной, когда мы охотились на Ласку, – возражает Рохелио. – Теперь у нас у всех есть право голоса.
Я вопросительно выгибаю брови.
– Если собираешься делать все что захочешь, зачем говорить мне об этом?
– Потому что ты нам нужна! – рявкает он.
– Давайте успокоимся, – просит Сальма, опускаясь на край дивана. – Споры ни к чему не приведут.
– И куда, по-твоему, мы идем? – интересуюсь я.
Рохелио не должен был спать с Алией. Ему всего лишь надо было тайно поделиться доступными для отслеживания кодами доступа к системе безопасности «Бахаран-фарма». Нам нужно было знать, чем она занимается, и держать ее подальше от любых файлов или информации, которым она могла причинить вред. Я не стану подвергать сомнению методы Рохелио или его личные мотивы, но теперь, когда Алия доверилась ему, ситуация, несомненно, усложнилась.
– Я не могу это игнорировать! – решительно заявляет он.
– Никто из нас не собирается игнорировать. – Лейси стоит позади Сальмы, скрестив руки на груди. – Именно с подобного рода проблемами мы учились разбираться.
– Вы меня удивляете! – возмущаюсь я. – Мы готовились устранить Вэла, и он мертв. Работа завершена. Теперь вы собрались вместе, чтобы решить, что мы займемся незнакомцами типа Алекса Галлагера?
– Это оправданный шаг, и у нас есть необходимые навыки. Почему не применить то, чему мы научились? – Милое личико Лейси и очаровательные веснушки резко контрастируют с
