Между нами. На преодоление - De Ojos Verdes
Ласкает плечи, обрамляет щеки ладонями. Вжимается в мою грудь, и ставшие слишком чувствительными соски отзываются при трении острым наслаждением.
Этот мужчина ни на секунду не забывает обо мне, его пальцы удивительно «знающие», они проходятся по моему телу, выманивая из спячки нервные окончания. Побуждая чувствовать, проникаться, прислушиваться к себе.
Меня впервые берут так — озаботившись моим удовольствием, сделав именно его первостепенным.
Мое тело изумляет новыми умениями — возбуждением, негой, сладострастием. В какой-то момент понимаю, что непроизвольно подстраиваюсь под заданный темп и даже смело отвечаю на поцелуи, пытаясь испить немного вкусного мужского дыхания в ответ.
И спустя несколько минут неожиданно для самой себя я кончаю.
Испытываю оргазм я тоже впервые — потрясенная, что мне дано такое блаженство, от которого слепнешь, забываешься, падаешь в сладкую черноту. Словно пронизанная лучами ярчайшего света, растворяешься в небытии.
Возвращаюсь в сознание, когда чувствую прикосновение к животу. Открываю глаза и наблюдаю, как Мирон вытирает своей футболкой сперму с моей кожи. Сконфуженно закусываю губу и напрягаюсь. А он вскидывает голову и опаляет меня горячим взглядом — в нем и удовлетворение, и обещание, и восхищение.
Боже мой…
Дальнейшие действия, пусть и вгоняют в ступор, но не требуют слов. Этот мужчина хозяйничает на моей кровати, сбрасывая всё лишнее, выключает свет и ложится рядом. Спокойно прижимает меня спиной к своей груди, накрывает нас одеялом и целует в макушку, немного играясь с буйством колечек.
Вновь и вновь теряю дар речи. Что дальше? Как себя вести? Цепляюсь за встряхнувший нутро протест, пытаюсь развить мысль... и зеваю, отметая логичные претензии. По большому счету… сейчас уже плевать на всё. Ведь мне становится тепло-тепло, внутри мерно горит согревающий огонь. Я же этого хотела, когда просила Мирона остаться?.. Веки тяжелеют, дыхание выравнивается, и меня уносит глубоким здоровым сном.
Вот так внезапно.
Утро встречает запахом кофе и задорным ароматом свежего хлеба. Кажется, спросонья разбушевалось воображение. Я потягиваюсь, отмечая непривычное легкое напряжение в мышцах, особенно — тянущий низ живота. Распахиваю глаза и тут же зажмуриваю их, увидев перед собой обнаженную мужскую спину. Судя по звукам, её обладатель проворно орудует на моей кухне…
Зарываюсь с головой под одеяло и испускаю тихий, на грани беззвучности, стон.
Боже мой… я была готова поклясться, что секс с Мироном мне приснился… Затапливает нещадной паникой. Почему я была так беспечна? Я сошла с ума? У меня была интоксикация ядовитыми каплями дождя? Воспаление мозга? А если он женат? А если он — всё же преступник? А если у него — ЗППП? Господи, он же не предохранялся! Я, что, реально до такой степени долбанутая?! Кто в меня вселился прошлым вечером?!
Но в истеричном кавардаке справедливых доводов невпопад мелькает кое-что несуразное для трагичности ситуации: впервые для меня кто-то готовит завтрак…
20. Содержательные диалоги
Я чувствую себя разбитым бокалом, трещины которого заклеены дешевым пластырем…
Мы сидим за крошечной кухонной стойкой, заменяющей стол в моей квартире. Скольжу невидящим взглядом по поверхности, усеянной едой — мясные нарезки, сырное ассорти, огромные порции омлета, несколько видов круассанов, овощной салат, соки, кофе. Всё яркое, манкое, аппетитное до агрессивного слюноотделения. Только есть не хочется совершенно.
— Может, всё-таки поешь что-нибудь? — Мирон сам начинает трапезу, служа мне примером, но я продолжаю смотреть в одну точку. — Нет, — извиняющимся тоном. — Тогда поговорим? — Нет, — осторожно, но категорично. — Повторим вчерашнее? — Нет! — возмущенно и панически.
Вскидываю голову и наконец-то впервые за это странное утро встречаюсь с ним глазами. Замираю, поймав в них веселье. Да он издевается!
На мой нахмурившийся вмиг взгляд мужчина вдруг выдает задорно: — Твой отягощенный анамнез мне пока неизвестен, но его проявления впечатляют.
Ну хам же, ей-богу.
— Тебе через полтора часа на работу, — продолжает жевать как ни в чем не бывало, — я отвезу. Насупив брови, в потрясении разглядываю его, киша вопросами, которые язык не поворачивается задать. — У тебя на лице сейчас такое кино идет, — улыбается, отпивая кофе. — Аж засмотрелся. — Криминальный триллер? — намекаю далеко не тонко. — Мелодрама, — дразнит открыто. — Индийская.
Фыркаю и отвожу взгляд. Бесит, что мне самой становится смешно, будто его настроение передается воздушно-капельным путем. Это так неуместно!
Хотя, с другой стороны, почему неуместно-то? Если для меня переспать с мужиком — событие века, требующее тщательного анализа с выявлением причинно-следственных связей, то для Мирона — это вообще не событие.
Злость разгоняется в венах с адской скоростью. Следующие несколько минут расходую на то, чтобы утихомирить внутренний бунт при воспоминании о женщинах, которых видела с ним за это время.
Когда замечаю, что сосед закончил завтрак, с приторной интонацией обращаюсь к нему: — Не хочу показаться негостеприимной, — вскидывает брови, поперхнувшись смешком, — но мне надо собираться на работу.
К моему величайшему удивлению, он кивает и встает, без дополнительных подколов направляясь к выходу, у которого оборачивается и роняет серьезно: — Через час жду внизу. И поешь. После вчерашнего стресса организм нуждается в витаминах. Не заболей.
И уходит раньше, чем я придумываю ответ. Точнее, выбираю один из множества не самых лицеприятных вариантов.
Первые полчаса трачу на интенсивную уборку. Распределяю кучу продуктов в холодильник, который за полгода ни разу не был загружен и четвертью данного объема. Я не питаюсь так сбалансированно! Когда только Мирон успел сходить в магазин? Мало того, он ещё посуду прикупил, разведав, что в моих шкафах практически пусто. И я с досадой эту самую посуду перемываю, тратя драгоценные минуты. Следом меняю постельное белье, убираю валяющуюся упаковку шоколада, остатки виски, запрещая себе думать о том, что произошло. Потом. Сеанс самобичевания будет потом.
Душ я приняла практически сразу после пробуждения, когда, пискнув «Доброе утро», замуровалась в халат и прошмыгнула в ванную, сотрясаясь от стыда, поэтому вторые полчаса трачу на легкий макияж и незатейливую прическу, призванную как-то скомпоновать буйство на голове из-за неправильной сушки.
С опаской выхожу из подъезда, мысленно молясь, чтобы меня никто не ждал. Но напрасно уповаю на Высшие силы. Мирон стоит, прислонившись боком к своему «Спортэйджу», и задумчиво рассматривает… качели. Замедляюсь, мгновенно переносясь во вчерашний ливень. Стремительной сменой кадров. Будто вижу себя со стороны и прихожу в ужас.
При свете дня эти
