Между нами. На преодоление - De Ojos Verdes
Сосед оборачивается, прервав поток моих невеселых размышлений. Заметив меня, обходит машину, открывая переднюю пассажирскую дверь. Я прослеживаю за этим действием, не зная, что сказать. Потому что ехать с ним не собираюсь.
— Я отпустил твоё такси, — заявляет спокойно и кивком головы показывает садиться.
Чего?..
Поднимаю телефон и проверяю приложение, где действительно висит отмена заказа.
Какого черта?!
— Сядь, Адель. Или ты любишь опаздывать? Тогда давай закажем ещё одну машину, я опять её отменю. И так по кругу до тех пор, пока не поймешь, что у тебя сегодня только один вариант попасть в ресторан — со мной.
Возмущенно соплю, поджимая губы, и с растущим раздражением усаживаюсь в «Спортэйдж», осознавая, насколько Мирон серьезен.
— Как ты понял, что это мое такси? — интересуюсь досадливо, когда выезжаем со двора. — Это было очевидно. Зная тебя, было бы глупо думать, что ты легко и просто согласишься ехать со мной. — Зная меня? С каких это пор? — вот так новость.
Он только хмыкает в ответ и загадочно улыбается, глядя на дорогу.
Ну как так-то, а? Как? Минуту назад я впала в транс, вспоминая, какой убогой была на проклятых качелях, а теперь невероятно оживилась, испытывая целый спектр эмоций из-за этого несносного мужчины, бессовестно применяющего шантаж!
Едем в молчании, меня разрывает противоречиями, но внутренний голос справедливо замечает, что Мирон помог мне в очередной раз. Если опустить завершение вечера в моей постели, по факту — он оказался рядом, отогрел, поспособствовал тому, чтобы не заболела. А я его не поблагодарила. В том числе и за то, что озаботился завтраком. И теперь ещё и на работу везет, тратя свое время. Стоит признать, что веду себя не совсем правильно. Где-то, может, даже инфантильно.
И это все оттого, что внимание и забота — давно чуждые в моей жизни вещи. Я будто разучилась адекватно реагировать на них.
Тем не менее... я признаю′ свои ошибки.
— Спасибо тебе за всё, — выдыхаю тихо, когда мы подъезжаем к «Оазису». — И извини, если нагрубила.
Мужчина останавливает машину, глушит мотор и поворачивается ко мне. Пристально смотрит в глаза, заставляя слегка нервничать, и произносит, кивая:
— Всё в порядке, нет нужды извиняться.
Непроизвольно вздрагиваю, когда берет мою ладонь и медленно ведет по ней подушечками пальцев.
— Я снова уезжаю на несколько дней и хочу, вернувшись, застать тебя уже успокоившейся и определившейся. Чтобы мы поговорили полноценно. Наши «содержательные» диалоги порядком поднадоели, за эти полгода никакой пользы от них, столько времени потеряли, — подхватывает свободной рукой спиральку у виска и с улыбкой теребит ее. — Справишься, Медная? Или тебя нельзя оставлять без присмотра?
— Эй! — негодую с улыбкой, позволяя себе минутную слабость поддаться влиянию его обаяния. — Совсем ущербную-то из меня не делай...
— Тогда договорились, — зачарованно наблюдаю, как он приближается, и чувствую легкое прикосновение к губам. — Беги.
Ах, если бы я хотя бы чуточку соображала, что происходит!
На что я только что подписалась?!
С непонятным щемящим чувством в груди выхожу, буквально расплющенная таким теплым прощанием.
И резко прихожу в себя, отрезвев, когда за отъехавшим «Спортэйджем» у входа в ресторан вижу Габила, мрачно следящего за этой сценой...
21. Одним решительным страйком
Это мой натуральный цвет.
Обвожу сосредоточенным взглядом гостей за столом и понимаю, что не знаю и половины. В последние годы у Стеллы появилась привычка приглашать на день рождения всех новых знакомых, даже тех, с кем пересеклась впервые пару дней назад, но уже зафрендилась как бы на всю жизнь.
Лица, однако, каждый раз — меняются. Ни это ли показатель «вечности»?
У нее пословица «Старый друг лучше новых двух» работает с точностью наоборот.
— Не понимаю, как тебе мог понравиться этот отель, дорогая? Сплошная антисанитария! — возмущается Стелла, горячо обсуждая с кем-то из присутствующих свой прошлогодний отдых на Бали.
К слову, нас около двадцати пяти человек — все девушки. Ухоженные и яркие. При деньгах, что считывается по внешности и манерам. У Стеллы может быть только такая тусовка. Собрать подобающих по уровню слушателей, которым можно пожаловаться на перелет бизнес-классом. Одна я здесь как «Доширак» среди разновидностей настоящей итальянской пасты.
Иногда смотрю на подругу и сопоставляю нынешний образ с прошлым: с девчонкой, у которой в школьной столовке никогда не хватало на любимые булочки, потому что их семья жила скромно, и я всегда отдавала часть карманных денег, чтобы её порадовать. А сегодня она с презрением просит официанта поменять хлебную корзину, потому что багет недостаточно хрустящий.
Вечеринка протекает весело, гвалт не смолкает, пару раз танцуем под живую музыку. Я участвую в разговорах, смеюсь шуткам и упускаю момент, когда сама становлюсь темой обсуждения, попав в центр внимания.
— Вот и ей никак не можем мужика подобрать, — уже слегка подшофе сетует Стелла в разгар чьих-то излияний, указывая на меня, — Аделька проблемный экземпляр, у неё напрочь отсутствует либидо. Год замужем была, развелась и больше десяти лет ни-ни! Слышали такое когда-нибудь?! Больше десяти лет! Ни с кем даже на свидания не ходила! Замучались мы с её бедной мамой перебирать варианты, а эта коза нос воротит! Чертовка такая, никто ей не подходит, видите ли. Думает, лучше всех. Всегда такой была — мол, особенная. И мужа поэтому бросила! Сама! А он, между прочим… — и обрисовывает сомнительные достижения Арсена в то время, пока мы были в браке.
Всю её пламенную речь мои брови живут своей жизнью, покоряя рекордно высокие точки на лбу.
— Ну чего ты так вылупилась, — смеется громко, махнув на меня ладонью. — Я-то тебя знаю — твоя единственная лучшая подруга, как ни крути, и говорю правду во благо! Добра желаю! Нельзя быть настолько высокомерной, Аделька, нельзя!
Если все друзья будут желать добра ТАК, то врагов можно и не заводить.
Мне не то, что неприятно, мне — дико. Хуже, чем испанский стыд.
Я смотрю на алые
