Воровка - Таррин Фишер
В тот день мы разошлись в разные стороны, но я позвонил ей, как только вернулся в Майами. Несколько раз мы ужинали вместе, весьма непринужденно, ни к чему не обязывающе. Наши отношения не переходили на следующую ступень, пока я не поцеловал ее. Я не планировал ничего подобного – но не устоял перед порывом, когда мы прощались на пороге ресторана. После этого прошло несколько месяцев, прежде чем она позволила заняться с ней любовью. Она была робкой, нерешительной. Ей требовалось много времени, чтобы научиться доверять мне. Однако в конце концов она доверилась. И я не могу относиться к этому так же легкомысленно, как он.
Глава 15
Прошлое
За полгода до того, как я увидел Оливию в музыкальном магазине на пересечении Баттс и Глейд, я купил для Леа кольцо. Целую неделю футляр хранился рядом с кольцом Оливии, в ящике для носков, пока я не отложил его в другое место. Хранить их рядом друг с другом казалось кощунством. Для Оливии я нашел элегантное, почти антикварное кольцо. Когда между нами все разрушилось, я понятия не имел, что с ним делать. Продать? Заложить в ломбард? Хранить на гребаные веки вечные? В итоге я так и не сумел отпустить прошлое, и оно осталось там же, где и всегда. Для Леа же я выбрал кольцо огранки принцессы – крупное, яркое и заметное, впечатлившее бы ее друзей. Сделать предложение я планировал, пока мы были бы в отпуске в Колорадо: дважды в год мы уезжали туда на горнолыжный курорт. Гребаный лыжный цирк с участием ее знакомых, называвших своих детей вздорными именами вроде Пейсли, Пейтон и Пресли, начинал не на шутку утомлять. Имена их детей я считал вздорными, потому что в них не было души. Если называть детей по шаблону, в конце концов они смешаются друг с другом и потеряют всякую индивидуальность. Моя мать назвала меня в честь библейского шпиона, полного сил и дерзости. Стоит ли говорить, что, как корабль назовешь, так он и поплывет.
Я предложил отправиться в поездку вдвоем. Сначала она отказывалась, ссылаясь на то, что не хочет отдыхать без «своей компании», но, думаю, уловила аромат обручального кольца, витающий в воздухе, и согласилась. За месяц до отпуска я запаниковал. И не той внутренней, тщательно сокрытой паникой. Нет, той паникой, при которой пробегал по шесть миль с Эминемом и Дре в наушниках и гуглил Оливию, до дыр заслушивая Coldplay. Я нашел ее – она работала секретарем в юридической фирме. Но вернуться к ней я не успел: попав в автомобильную катастрофу, я солгал столь масштабно, что изменил всю свою жизнь.
В день, когда мы встретились, я уже два месяца жил ложью про амнезию и держался лишь на смутной вероятности, что однажды наши пути пересекутся. Я бы никогда не заявился к ней на работу – Оливия относилась к ней слишком серьезно, чтобы нормально это воспринять. Но я взвешивал возможность устроить ей засаду на парковке. И так бы и сделал, если бы в тот самый день она не зашла в «Мьюзик Машрум». Я собирался рассказать ей правду – о том, как солгал семье и друзьям, и все потому, что не мог забыть ее, оставить в прошлом, как должен был. Но в тот момент, когда я поинтересовался тем чертовым CD-диском в ее руках, она выглядела такой растерянной, такой ошарашенной, что я провалился еще глубже в собственную ложь. Я не мог признаться ей. Ее глаза расширились, ее ноздри слегка трепетали, пока она думала, что же ей ответить. По крайней мере, она не проклинала меня. И это было многообещающе.
– Э-э-э… – вот и все, что она решила мне сказать. Я услышал ее голос впервые за очень долгое время и не смог сдержать улыбку. Та прокралась в мои глаза и уголки рта, будто и не исчезала на бесконечные три года. В руке она держала упакованный в целлофан диск какого-то бойз-банда и выглядела совершенно озадаченной.
– Прости, я не расслышал. Что ты сказала?
Манипулировать ее удивлением было жестоко, но я отдал бы все, лишь бы она продолжала говорить.
– Они, э-э, вполне ничего, – пробормотала она. – Не совсем в твоем вкусе.
В этот момент я ощутил, как она ищет пути к отступлению. Она уже возвращала CD на полку, скашивая глаза в сторону входной двери. Я должен был сделать что-то, что-то сказать. Мне так жаль, я был полным идиотом. Я бы женился на тебе сегодня, прямо сейчас, если бы ты только согласилась…
– Не в моем? – Я повторил ее слова, пока судорожно искал свои собственные. Она казалась такой несчастной, что ее красота вызывала улыбку больше, чем все остальное.
– А какие у меня, по-твоему, вкусы?
Свою ошибку я осознал тут же. Так мы флиртовали друг с другом. Если я действительно хотел добиться ее прощения, следовало перестать валять дурака и…
– Ну, тебе нравится классический рок… но я могу ошибаться.
Она была права, так права. И дышала ртом, разомкнув губы.
– Классический рок? – повторил я. Она знала меня. Леа наверняка предположила бы, что в моем стиле скорее альтернатива. Не то чтобы она вообще разбиралась в музыке – она слушала топ-100 популярных радиостанций, словно те изобиловали библейскими истинами, а не клише. Но я отмахнулся от горьких мыслей о Леа и вернулся к Оливии. Она выглядела испуганной. Выражение ее лица выбило меня из колеи. За ней тянулся не гнев, а сожаление – как и за мной.
У нас еще был шанс. Далеко от застарелых угрызений совести.
– Прости, – сказал я. И ложь полилась с языка. Та же самая, что я рассказывал уже два месяца. Она давалась легко, отрава для отношений.
Ты защищаешь ее, говорил я себе.
Защищал самого себя.
Я был тем же эгоцентричным ублюдком, что чересчур давил на нее прежде. И я почти вышел из магазина. Почти ломанулся прочь от всего, что натворил, когда она окликнула меня. Вот и все. Она скажет, что знает меня, а я выложу как на духу, что у меня нет никакой потери памяти. Что весь этот чертов спектакль затевался ради нее. Но вместо этого она скрылась среди стендов, так что я мог только смотреть на то, как покачиваются ее темные локоны, пока она пробиралась сквозь ряды посетителей.
Сердце бешено колотилось. Вернулась она с CD в руке:
