Сила ненависти - Тери Нова
Он ясно дал понять, что ты ему не интересна.
Мой внутренний голос велит убираться, но в ушах стоит такой гул, что я не слышу этих призывов, таращась вперед. Дана говорила мне в детстве, что если смотреть на предмет достаточно долго, то его очертания постепенно размываются, пока мозг не стирает его почти полностью, нужно просто не моргать. Пытаюсь провернуть этот трюк, но ничего не выходит, и девушка взбирается к Доминику на колени.
Всхлип вырывается из меня в тот же момент, когда к дому подъезжает машина. У меня нет времени, чтобы убраться, потому что после череды пьяного бормотания и ругательств дверь со стороны улицы открывается. Сверкает молния, и яркий свет заливает пространство, освещая меня, стоящую прямо перед окном. Взгляд Доминика врезается в то место, где я стою, и на мгновение задерживается на моем лице, он ошеломлен, зол и… напуган?
Далее начинается какая-то суматоха, когда пьяный приятель Доминика расхаживает по гостиной с бутылкой виски в руке. Я наконец намереваюсь уйти, пробегая мимо дома на подъездную дорожку, когда дверь за моей спиной вдруг распахивается.
– Не так быстро! – летит в спину. Замираю, оборачиваясь.
Доминик выбегает на улицу, на нем только спортивные шорты. Дождь мгновенно заливает его с головы до ног, и я ловлю себя на том, что пялюсь на его твердую грудь и пресс. Темные волосы прилипли ко лбу, вода стекает с ресниц парня, пока я с горечью отмечаю, насколько он невыносимо прекрасен сейчас.
– Какого хрена ты тут делаешь? – рычит он, оглядываясь на дом, откуда слышны странные пьяные песни другого парня. – У меня нет времени, чтобы возиться с тобой!
Смотрю на открытую входную дверь, облизывая внезапно пересохшие губы. Не знаю, что сказать, пойманная с поличным.
– Я… я… просто…
– Просто что? – кричит он.
– Я совсем тебе не нравлюсь? – отчаяние в моем голосе такое ощутимое, что его можно смять, как листок бумаги.
Ноздри Доминика раздуваются, и грозный рокот вырывается из его груди. Он ругается себе под нос, во взгляде мелькает едва различимая борьба, а потом в его голосе появляется еще больше злости.
– Ты выглядишь как ребенок, черт возьми! Оставь меня в покое, Оливия! Я, мать твою, устал терпеть это! – Его глаза опасно темнеют, и я пячусь назад, чуть не падая с лестницы. Доминик хватает меня за руку, и я чувствую боль в месте, где его пальцы впиваются в ткань дождевика. Слезы катятся по моим щекам, но их стирает дождь. – Я до смерти устал от твоего навязчивого внимания. Сделай одолжение нам обоим, отвяжись! – Он качает головой, отпуская меня, и требуются все силы, чтобы не рухнуть к его ногам. – Ты – глупая маленькая девочка…
Мое лицо искажается от обиды и боли, когда его слова замирают. Полный сожаления взгляд Доминика на секунду задерживается на моем лице, он задирает голову к небу и произносит громкое проклятие, а затем разворачивается и возвращается в дом, оставляя меня стоять под дождем.
Наши дни– Оливия, – нетерпеливо позвал Доминик, и только сейчас я поняла, что отключилась.
Подняла глаза, вглядываясь в его лицо.
Господи. Он думает, что это и есть причина моей ненависти.
Моя рука взлетела ко рту. Миллион эмоций разом пронеслись в голове.
– Ты слышала, что я сказал? Мне жаль, что обидел тебя, прости, – повторил Доминик. – Теперь между нами все улажено? – Он наклонил голову, сканируя меня взглядом, но я была не в силах произнести ни слова.
Осознание поразило меня до дрожи.
– Да, теперь все улажено, – не своим голосом выдавила из себя, все еще ошеломленная этим открытием.
– Так ты… – Он на короткое время замолк, подбирая слова. – Ты подумаешь над сегодняшним предложением?
Я не стала напоминать, что, со слов его отца, у меня нет выбора. Только что у меня появился шанс окунуть Доминика Каллахана в чан с его же ядом. Мне не нужно было думать дважды.
– Я согласна, но у меня есть условия.
Он шагнул ближе, застигнутый врасплох внезапным поворотом разговора.
– Я слушаю.
– Мне нужно, чтобы отец отозвал того цербера, что пасет меня днем и ночью и вернул моего старого водителя.
– Хорошо, что еще?
Было ясно, что замужество и, возможно, шантаж помогут мне выйти из тени отца. Поэтому я решилась на большее.
– Ты сделаешь так, чтобы мой отец ослабил свой контроль.
– Считай, сделано. – Он так быстро со всем соглашался, что я уже чуяла какой-то подвох, но перспектива свободы была слишком притягательной.
– Один день в неделю вместо учебы я буду заниматься своими делами, и ты не будешь совать в них свой нос, а отцу скажешь, что проводила время с тобой. Если нарушишь это или любое другое условие, я уйду.
– Мне придется иметь дело с законом?
– Я сказала, что ты не будешь задавать вопросов.
Он прищурился, но кивнул.
– Прекрасно, – я почти заставила себя улыбнуться. – И последнее.
– Ну конечно, – ухмыльнулся Доминик.
– Это брак по расчету, поэтому не ожидай, что что-то из этого будет настоящим.
Ухмылка Доминика стала шире, он провел большим пальцем по своей нижней губе, забавляясь.
– Как пожелаешь, принцесса. Только не спеши нарушать свои же условия.
Бросив на меня последний веселый взгляд, он, прихрамывая, вышел из комнаты.
Мое тело будто ждало, когда это случится, потому что ноги тут же подкосились, и я осела на пол у окна, прижимая колени к груди и упираясь в них лбом.
Иисус, я только что заключила сделку с Дьяволом.
Глава 12
Ник
…дом Мой есть дом молитвы, а вы сделали его вертепом разбойников.
(Лк. 19:46)Вечер в компании Брайана Донована неизменно состоял из большого количества нездоровой пищи, разговоров о рыбалке, веселых подшучиваний и запахов, которые можно было смело разливать по бутылочкам с надписью «Дом», чтобы продавать в парфюмерных магазинах. Я возвращался примерно два раза в год, всякий раз спонтанно, и неизменно удивлялся, когда моя спальня была прибрана в ожидании. С тех пор как принял решение уйти из дома, мне и в голову не приходило, что однажды смогу найти место, в котором буду чувствовать себя настолько счастливым. Но так было не всегда.
Я мог с точностью сказать, что впервые все покатилось к чертям, когда мамы не стало. Нам с Дэмиеном было по восемь, и понимание происходящего с трудом догоняло бегущие вперед детские мысли. В один момент женщина, что подарила нам жизнь, стояла на балконе третьего этажа, смеясь и пританцовывая, и вот, буквально спустя десять минут, ее тело лежало распластанным на гравийной дорожке, огибающей особняк.
– Доми,
