Пустой бокал из-под шампанского - Елизавета Горская
— Ну, конечно, — саркастически изгибаю я бровь. — Целовать его жену в то время, как он находится в соседней комнате… Твое благородство просто зашкаливает, Макс!
— Иронизируешь? Издеваешься? Что ж. Ты права. Я заслужил это. И даже больше. Если бы я мог вырвать из груди сердце, которое так чертовски болит, я бы уже давно сделал это. Однажды я пытался покончить с жизнью, но… как раз в тот момент, когда подо мной стоял шатающийся табурет, позвонила Лиз. Я слышал на заднем фоне голосок Поппи… И я не смог. Называй меня, как хочешь: трусом, слабаком, лузером!.. Да, я такой. Я не хочу умирать, не увидев, как растет моя дочь, как она выйдет замуж… Ведь я могу любить их на расстоянии… Они все, что у меня есть…
— Только не жди от меня сочувствия, Макс, — произношу я холодно, глядя ему в глаза. — Да, ты можешь любить и на расстоянии. Но по факту — ты воруешь у своего брата. Элизабет любит тебя, а не Джорджа, Поппи — твоя дочь, а не Джорджа. Ты — вор и предатель, Макс. И я не хочу иметь с тобой ничего общего…
Закрываю глаза и откидываю голову на кожаное сиденье такси.
Макс сонно похрапывает у меня на коленях. Его лицо в свете фонарей выглядит изможденным и усталым. Провожу рукой по растрепанным рыжим волосам, и сердце сжимается от осознания своей беспомощности.
Он не дал мне уйти. Встал посреди паба на колени и, едва не плача, умолял меня не оставлять его, остаться. А когда я вняла его просьбам, разрыдался и чуть не задушил в объятьях. Заказал всем выпивки и в результате надрался так, что с трудом держался на ногах. Пришлось вызвать такси и буквально тащить на себе до машины.
— Макс, — тормошу я его, когда таксист любезно помогает мне открыть дверцу и вылезти наружу. — Макс, мы дома. Просыпайся. Макс…
Он открывает сонные глаза, пытаясь сфокусировать на мне взгляд.
— Повариха… — расплывается он в чеширской улыбке. — Это ты…
— Увы, но да — это я, — я поддерживаю его за руку, помогая вылезти из такси. — Ты не оставил мне выбора своими слезами.
— Только не говори, что я плакал, — морщась, закрывает он ладонью глаза. — Я не вынесу этого позора.
— Плюс — ты еще встал передо мной на колени, — довольно улыбаюсь я.
— Нееет! Я не мог этого сделать!
— Да-да. Ты стоял, обняв мои ноги, и рыдал. Слезы катились по твоему лицу и капали на паркетный пол…
— Не продолжай, — смеется он. — Я — полный лузер!
— Что есть, то есть, — соглашаюсь я, насмешливо изогнув бровь.
Мы идем к дому. В какой-то момент Макс берет меня за руку, переплетая мои пальцы со своими. И мне не нужно слов. Я знаю, что он хочет этим сказать, и позволяю ему эту роскошь: не быть одному, когда так нестерпимо больно.
Возле калитки он останавливается, берет меня за плечи и прижимает к груди.
— Спасибо, — шепчет он мне на ухо.
Улыбаюсь, поднимаю голову и… встречаюсь с напряженным взглядом Ричарда.
» ГЛАВА 7
ГЛАВА 7
Смотрю на него и не верю своим глазам.
Он пришел… Пришел, несмотря на обиду, боль, злость. Он пришел, а это значит, что я ему небезразлична… Что он любит меня… По-прежнему…
Ричард, тем временем, опустив голову, молча проходит мимо нас с Максом и направляется к припаркованной у дома машине.
— Ричард! — бросившись вслед за ним, кричу я. — Ричард, пожалуйста, не уходи.
Он останавливается, я вижу, как сжимаются и разжимаются его кулаки, спина под тонким свитером напряжена. Он медленно оборачивается — на скулах играют желваки — и смотрит на меня долгим пронизывающим взглядом.
— Здравствуй, Вита, — наконец, произносит он.
— Здравствуй, Ричард, — произношу я с улыбкой, наслаждаясь уже тем, что он рядом, и я могу видеть его лицо, эти нереально красивые голубые глаза, этот нос… — Ты приходил, чтобы…
— Ах да, — трет он рассеянно лоб. — Звонила Джул, сказала, что ты себя плохо чувствуешь, даже пришлось вызвать врача… Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
Вот значит, в чем заключалась идея Джулии — наврать с три короба как я больна. Даже я бы до такого не додумалась!
— Убедился? — спрашиваю я, подходя ближе. — Можешь потрогать пульс, —протягиваю ему руку в надежде почувствовать кожей его кожу. — Правда, когда ты рядом, он немного зашкаливает…
— Вита, — Ричард делает шаг назад, — у меня не то настроение, чтобы играть в твои игры…
— В какие еще игры, Ричард? — спрашиваю раздраженно. — Я не играю. Я люблю тебя.
— Вита, пожалуйста, — устало потирает он переносицу, — давай оставим этот разговор до завтра. Я… не хочу это обсуждать сейчас.
— Хорошо, — нервно улыбаюсь я, расставляя руки в стороны. — Пусть будет по-твоему. Поговорим завтра. А лучше — вообще не будем говорить. Ты же уверен, что я тебе изменила, не так ли? Мои слова ничего для тебя не значат. Тогда к чему все эти разговоры? Ты же не веришь мне. Думаешь, я, как Сара, обманываю тебя, намеренно причиняю боль? Что ж. Я не буду оправдываться. Потому что для меня слово «любовь» включает в себя и доверие и верность. И когда я говорю тебе, что люблю, это значит, что я тебе доверяю, как никому другому, и буду верна — до последнего вздоха. Мне жаль, если ты любишь по-другому…
И я ухожу, гордо задрав голову, выпрямив усталые плечи.
Возможно, в эту самую минуту я совершаю большую ошибку. Но Ричард сделал свой выбор, он отказался от меня, и я не буду идти против его решения. Я буду уважать его выбор, каким бы болезненным он для меня ни был.
Встречаю взгляд Макса — налитые кровью глаза, сдвинутые у переносицы брови.
— Что это вообще такое? — спрашивает он, указывая рукой на Ричарда. — Он что, думает, что ты изменила ему? Из-за того дурацкого засоса?
— Тебя это не касается, Макс, — раздраженно бросаю я.
— Ну с этим я готов поспорить, — произносит он как-то угрожающе, и я не успеваю ответить ему,
