Так далеко - Сильвия Дэй

Из гаража мы вошли в прихожую, и нас встретил Пушок, наш красавчик, белый лабрадор. Он радостно подпрыгивал и так сильно вилял хвостом, что его задняя часть тела тоже виляла из стороны в сторону. Я опустила Розану на пол и наблюдала, как она побежала по обшитому деревянными панелями коридору с собакой наперегонки, зовя Кейна.

Моих старшего и младшего детей разделяла разница в двенадцать лет, но Кейн заботился о ней так же хорошо, как и о своих братьях. Пока я была занята Розаной, он водил Дариуса на бейсбольную тренировку и помогал Рамину с домашним заданием. Меня все еще удивляло, как Кейн ухитрился окончить среднюю школу на год раньше, при этом работал и помогал с детьми. Я действительно хорошо его воспитала.

Когда-то мне хотелось, чтобы Лукас проявлял больше заботы о Кейне, но я смирилась с тем, что мой муж был слишком подлым человеком, чтобы в его сердце нашлось место для сына другого мужчины. Признаться, он не проявлял особой любви и к своим детям. К счастью, у него развилась импотенция, и он понял, насколько унизительным может быть то, что он не оставляет меня в покое. После того, что я натерпелась от Алекса Галлагера, занятия сексом, который мне не нравился или не доставлял удовольствия, я рассматривала как насилие.

– Мама. – Дариус бросился ко мне навстречу. На фоне деревянных панелей и обоев с геометрическим рисунком в прихожей он казался меньше, чем был на самом деле. Его голубые глаза покраснели, а нос порозовел. Он тоже рос слишком быстро.

Я заставила себя сохранять видимость спокойствия. В доме чувствовалось сильное напряжение, отчего волосы на затылке встали дыбом. Мое раздражение росло, сдерживаемое только усталостью. Я была измотана всеми уступками, на которые приходилось идти каждый день. Я уже продала свою душу, чтобы создать иллюзию стабильности для нас с Кейном.

– В чем дело, дорогой? – спросила я, убирая его темные волосы со лба, хотя уже знала ответ.

– Папа снова злится на Кейна, – всхлипнул он, прижимаясь ко мне и крепко обхватывая мои бедра руками. – Он ударил его по лицу, и у Кейна идет кровь.

Я задрожала всем телом от внезапно нахлынувшей неистовой ярости. Держать Кейна рядом с собой становится неразумным, хотя его поддержка и присутствие приносили мне радость. Я понимала, что находиться где-нибудь в другом месте ему было безопаснее, и цепляться за него эгоистично.

– Ш-ш-ш… – Наклонившись, я крепко обняла Дариуса. – Не плачь. Я позабочусь о Кейне.

– Папа злой! Кейн просто помогал Рамину с домашним заданием. Папа сказал, что он специально учил его неправильно.

Я крепко зажмурилась и со свистом выдохнула сквозь стиснутые зубы. Мне было противно, что Лукас ревновал к ребенку. Ревновал, потому что Кейн был очень похож на своего отца, и это сходство не позволяло ему вписаться в идеальный семейный образ, который очень ценил Лукас. И он также знал, что я никогда не полюблю его так, как когда-то любила Пола, несмотря на все мои усилия скрыть свое отвращение. Возможно, все могло сложиться по-другому, если бы он был способен проявить хоть каплю терпимости к Кейну. Как бы там ни было, я все же заставила его заплатить за каждую обиду, нанесенную моему сыну, – бесчисленные мелкие колкости и пакости.

– Это было просто недоразумение, – солгала я. – Иди в свою комнату и поиграй в «Зельду», пока я не позову тебя ужинать. Хорошо?

Его маленькое тельце напряглось от гнева и разочарования. Он так сильно любил Кейна и боготворил его, как умеют только младшие братья. Затем Дариус кивнул, отступил назад и сделал как ему велели. Так было не всегда. Мальчик был упрямым и безрассудным.

Я проследила, как он убегает вверх по лестнице, и ждала, не двигаясь с места, когда его шаги стихнут на втором этаже и воцарится тишина.

У матерей не должно быть любимчиков. Я любила всех своих четверых, но Кейн был особенным. Временами он напоминал мне о предательстве Пола, и это было болезненно, но он также будил во мне воспоминания о лучших временах. Он заботился обо мне, даже когда я сказала ему, что это моя работа – заботиться о нем. Из всех мужчин, которых я знала, Кейн был единственным, кто проявлял бескорыстие, когда дело касалось меня.

Проведя рукой по темным волосам, я взглянула в зеркало на стене и решила, что когда-нибудь это время в моей жизни закончится и я больше никогда не увижу эту печальную, беспомощную женщину. Я увижу совершенно другую себя, преображенную властью и контролем во всех отношениях.

Я направилась в центральную часть дома.

Лукас был трусом. Он не хотел попадаться мне на глаза, когда я узнаю, что он снова ударил Кейна. Он полагал, что я успокоюсь, если его не будет рядом несколько часов, доказывая тем самым, как плохо он меня знает. Ему даже в голову не приходило, что царапина от ключа на боку его «Ягуара» или болт, проколовший боковину шины, дело моих рук. Или когда срочные сообщения почему-то не попадали на автоответчик в его домашнем офисе. У него и мысли не возникало, что когда время от времени у него случались приступы сильной диареи, которые его врач не мог объяснить, виной тому могу быть я.

Что я с собой сделала, выйдя за него замуж? Узнал бы меня сейчас Пол?

Вся ситуация сложилась по его вине. Вспомнив об этом, я смогла немного заглушить угрызения совести за то, что должна была сделать. Он бросил нашу семью, поставив меня в такой ситуации. И я не могла изменить положение вещей, не оказав негативного влияния на жизнь моих детей. Я бы не пошла на это ни за какие коврижки.

Я точно знала, где найду Кейна. В отличие от Лукаса он не прятался. Он сидел с Розаной на коленях за кухонным столом, в самом сердце дома, склонив свою темноволосую голову над головой Рамина, пока мой младший сын трудился над школьными заданиями. Пушок лежал у его ног и наблюдал за мной. Рамин был способным, как и все мои дети, но он стремился к совершенству. Он жаловался на любую оценку ниже ста процентов, обвиняя себя в том, что недостаточно усердно учился. Ему также нравилось внимание Кейна, и чтобы добиться его, он