Эгоист - Дарья Белова
Интересно, он когда-нибудь любил? Или смог бы полюбить? Стоп. Его сердце всегда было свободным…
– Тебе не грозит стать чутким, Майк Марино. Ты далек от этого.
– Почему? – спрашивает с долей претензии.
Покашливание с соседнего кресла напоминает, что мы не одни.
– По-че-му? – Марино и не замечает ничего.
Переглядываюсь с Паоло. Понимаю, что тему нужно закрыть. Слишком лично.
Но взгляд Майка уже не прихлопывает. Он выматывает все вены и сухожилия наружу. Я боюсь сделать вдох, не почувствовав покалывающей пустоты внутри.
Нам лететь несколько часов, и я не представляю, как пережить их.
Нельзя было оказываться с Марино в одном закрытом помещении. Вон, ему посторонние люди не помеха.
– Твоя вода, принцесса.
Майк прыскает. Почти смеется. Если бы это был обычный самолет, я бы пожаловалась пилотам на дебош в салоне. Итальянец сводит меня с ума. Во всех смыслах.
Какая женщина сможет вытерпеть этого… Придурка?
– Принцесса… Эй, а принеси мне тоже, Алекс.
– Встань и сам возьми.
– Я не могу… У меня… Руки болят.
Улыбается при этом и вертит ладонями. На них еще видны покраснения, и кожа наверняка и правда болит. Перчатки терли, да и температура внутри кокпита всегда кажется невозможной.
– Говнюк, – слышу ругательство Эдера и прикрываю рот рукой.
Алекс садится, демонстративно посматривая на соседние кресла. Они точно друзья с Майком.
Иногда кажется, что святая троица – Марино, Эдер, Сафин – далеки от дружбы. На трассе они готовы вырывать свои секунды зубами, а потом вот Рождество вместе отмечают.
Странные они, гонщики эти.
– Я принесу, – сдаюсь.
Вдруг у Майка и правда руки болят?
– Я помогу! – итальянец вскакивает как мячик-попрыгунчик. Улыбается при этом хитро. Ноги слабеют. По-любому из-за полета.
Ухожу за ширму, нахожу стюардессу, которая наливает мне воды в стакан. В ее глазах удивление. Конечно, уже второй человек сам подходит за водой. Даже в экономе этого не делают, а зовут стюардесс.
Марино преграждает мне путь. Я чуть не разливаю воду на его дорогущую футболку. Еще заставит стирать. Он может.
В резюме так и напишу: покупала презервативы, подавала кофе, стирала футболки.
Еще больше ненавижу!
– Пойдем в бар? – с ходу спрашивает. Воздухом давлюсь.
Он не только эгоист, но еще и нахал. Беспринципный, напористый, упрямый, строптивый гонщик.
Ставлю стакан с водой на полку и скрещиваю руки. Хочется закусить губу, но не с целью соблазнить, а от бешенства, но боюсь, прокушу и будет больно.
– У меня, вообще-то, парень есть! – вскидываю подбородок.
Майк невысокий, но я совсем коротышка.
И прости меня, Алекс, что я так нагло пользуюсь тобой.
Мы не встречаемся, он не мой парень, а я не его девушка, хотя Эдер оказывает мне все знаки. Так и не скажешь, что австриец. Терпеливый, спокойный, уступчивый… Не то, что этот, у которого сейчас от нашего молчания крышу сорвет.
– А я тебя и не на свидание зову. Так… Работу твою обсудить, – кривит лицо и убирает несуществующую пылинку с моего плеча.
От прикосновения даже через ткань волна дрожи проходит. Но я просто замерзла.
– Она тебя не устраивает?
– Не-а. Жемчужина.
Сложно поверить, что несколько часов назад Марино меня обнимал. Он пах как машина, но я с силой себя оттащила от него.
Мне нельзя. Нам нельзя.
– Что ж, готова встретиться с тобой в рабочей обстановке, скажем, завтра. А в бар иди-ка ты с… Сильвией, Марино.
– Ревнуешь, Эльза?
Открываю рот, но эмоции перехватывают все слова. И вновь предательские слезы готовы выступить из глаз. От одного упоминания этой длинноногой кровь взрывается, будто я бомба с детонатором по имени «Сильвия».
– Вот, не забудь. Вода для твоего парня.
– Это твоя вода, – говорю одними губами. И я бы подсыпала туда яда.
Взгляды режут беспощадно. Мы либо сейчас придушим друг друга, либо… Поцелуемся.
– Mamma mia, из головы вылетело. Ну вот, есть и плюсы в твоей работе.
Майк выпивает воду залпом. Затем отставляет пустой стакан, а я упираюсь взглядом в его губы, на которых осталась вода, и он слизал ее языком.
Мы продолжаем уничтожать друг друга взглядами, часто поглядывая на губы.
– Встретимся в баре, жемчужинка.
Глава 20. Таня
– Встретимся завтра вечером? – спрашивает Алекс, как только шасси коснулись твердой земли.
Мы все еще пристегнуты, а мои мысли вьются вокруг Марино. Он флиртовал со стюардессой, и та ему улыбалась. Нужно будет выяснить, как пожаловаться на нее в авиакомпанию. Сомневаюсь, что им разрешен флирт с пассажирами.
– Завтра? Вечером? А разве ты не улетаешь сейчас домой и все такое?..
Майк берет свой рюкзак, подмигивает мне, жуя жвачку. По-любому стюардесса дала. Надеюсь, упакованную, а не через свой рот.
– Хотелось бы поужинать с тобой. Сейчас тебе нужно отдохнуть. Полет был длинным и тяжелым.
О да! Тяжело было смотреть на широко развалившегося Марино и услужливую стюардессу. Мои глаза не закрывались ни на секунду.
– Тогда до завтра? – чрезвычайно радостно отвечаю.
Нужно смыться быстрее, чем Марино, чтобы не видеть, как он будет заманивать в свои итальянские сети стюардессу.
Что я творю? Меня на свидание зовет известный гонщик, а я удираю. Хотя… Один уже звал, и чем все закончилось? Разбитым сердцем, раздавленным эго и потерей веры в мужчин. Особенно в пилотов «Формулы».
Алекс помогает достать мои вещи с верхней полки, при этом мило улыбается. А Алекс Эдер не улыбается просто так. Он вообще почти не улыбается.
– Я могу проводить тебя до дома, – говорит близко.
Фыркаю, отворачивая взгляд.
– Не то имел в виду.
Посмеиваемся одновременно.
Мне кажется, я вижу, как щеки австрийца покрываются стеснительным румянцем. Вот, человек хоть чего-то стесняется. Например того, что недвусмысленно выразился. А этот?
– Спасибо, Алекс. Но я сама.
Мы выходим из самолета, забираем багаж. Марино и след простыл. Одна мысль, что он застрял где-то со стюардессой, поджигает изнутри. Я настоящая канистра
