Контакт на случай ЧП - Энтони ЛеДонн
В его карих глазах мелькает удивление, и он кивает. Выглядит при этом так же неловко, как я себя чувствую.
– Не за что.
Он снова разворачивается, чтобы уйти, и только-только скрывается из вида, когда я снова вдруг выпаливаю его имя.
– Том?
Делает шаг назад. Смотрит на меня.
– Я тебя ненавижу.
Том чуть улыбается мне в ответ.
– Взаимно.
Потом он исчезает, и у меня немного перехватывает дыхание от того, как это больно. Я не удивлена, что он ушел. Я уж точно его не виню. Мы не виделись четыре года и расстались далеко не на дружеской ноте.
Вот что я скажу: сложно понять, сколько всего скрывается за безмятежной юридической формулировкой непримиримые разногласия, пока это не приключится с тобой.
Я очень благодарна, что Том пришел, но…
В то же время лучше бы он не появлялся. Ощущения такие же, как когда срываешь корку с только начавшей заживать ранки.
К слову о ранах…
Снова пытаюсь дотянуться до повязки на спине. Должен же быть хоть какой-нибудь способ самой до нее достать, чтобы меня отпустили домой…
В комнату кто-то заходит. Я подавляю в себе волну разочарования оттого, что это медбрат, а не Том.
Медбрат невысокий и кругленький, и улыбается мне, хотя и цыкает на мои действия.
– Не лезьте вы туда, дорогуша. Вы не видите, что там происходит, и, поверьте, совсем не хотите порвать свежие швы. Доктор Палмер сказала, вы кому-то позвонили? Вызовите меня, когда он приедет, и я покажу ему, как промывать это безобразие, чтобы все зажило в лучшем виде.
– А. Точно. – Я прокашливаюсь. – К слову об этом – можете мне показать, как промывать рану? Готова спорить, если я возьму зеркало и хорошенько извернусь, я смогу сама дотянуться!
Пытаюсь проиллюстрировать свои слова, но у меня даже близко не получается, и движения отдаются мучительной болью. У меня вырывается тихий всхлип.
– Дорогуша, нет, – говорит медбрат. Он подходит и возвращает меня в кровать. – Не переживайте, мы о вас хорошо позаботимся.
– Я не могу провести Рождество в больнице, – прошу я и ненавижу проскальзывающую в голосе умоляющую нотку. – Пожалуйста!
Он сочувствующие на меня смотрит.
– Знаю, не лучший вариант. Но есть и плюсы: у меня двойная смена. Я буду часто вас навещать, и, возможно, у меня есть привычка тайком проносить печенье.
«Вы не понимаете, – хочу взмолиться я. – Мой папа умер в больнице в Рождество».
– Хорошо? – говорит медбрат Печенье, легонько похлопывая меня по руке.
Все, на что меня хватает, – это слабый кивок. Я отворачиваюсь и смотрю в окно, чтобы скрыть свои слезы.
Вы только посмотрите, метеорологи в кои-то веки угадали.
За окном наконец пошел снег.
12. Том
23 декабря, 12:59
Спроси меня кто-нибудь этим утром, хороший ли я человек, я бы ответил: «Безусловно!» Возможно, это прозвучало бы немного самодовольно, но, черт возьми, я стараюсь. Серьезно!
Придерживаю двери. Звоню маме. Не скуплюсь. Со всеми коллегами обращаюсь уважительно, даже с Аланом, хотя однажды я видел, как он достает из холодильника контейнер, выкидывает наклеенный на него стикер и принимается есть домашнюю лазанью, явно чужую.
Черт, да спроси вы меня еще час назад, я бы ответил, что я хороший человек.
Только вот сейчас я не так в этом уверен. Когда я покидаю Кэтрин, хорошим человеком я себя уж точно не чувствую.
Достать телефон из кармана, чтобы заказать машину, стоит мне нечеловеческих усилий, как будто вселенная говорит: «Серьезно, Том? Серьезно?»
Игнорирую вселенную и морщусь: спрос сейчас просто астрономический. И, судя по времени ожидания, в аэропорт я приеду впритык, даже с переносом рейса.
Кэтрин была неправа, кстати. Я забронировал билеты не два года назад. Авиалинии не разрешают покупать билеты раньше, чем за триста тридцать один день до вылета.
Так что я забронировал свой триста тридцать один день назад.
Я же говорю. Я все планирую. Большинство людей находят это впечатляющим и располагающим.
Кэтрин же всегда ухитрялась заставить меня чувствовать себя из-за этого придурком.
Я считаю, это несправедливо. Я не то чтобы какой-то параноик с потайным бункером, набитым консервированной фасолью и батарейками. Просто у меня есть привычка планировать будущее и продумывать, какие шаги приведут меня к той жизни, которую я хочу.
Еще у меня неплохо получается избегать разного рода препятствий и всего, что в мои планы не входит.
Только Кэтрин немного больше, чем просто препятствие. И хотя мне удавалось избегать ее четыре года, видимо, сейчас мое время вышло.
Потому что у меня есть миллион причин идти к лифту, но я остаюсь у двери палаты и бесстыдно подслушиваю разговор Кэтрин с медбратом.
Это ошибка. Потому что от ее тихой мольбы у меня сжимается сердце.
«Я не могу провести Рождество в больнице. Пожалуйста».
Провожу рукой по лицу, потому что знаю – и, возможно, я единственный такой человек на планете, – что причина ее просьбы – не обычная нелюбовь к больницам.
Я никогда не встречал Дэниела Тейта. Отца Кэтрин не стало за несколько лет до того, как мы с ней встретились. Если честно, мне очень жаль, что я не смог познакомиться с человеком, в одиночку вырастившим такую женщину, как Кэтрин. С человеком, который пожертвовал всем, чтобы она могла учиться на юрфаке. С человеком, любившим ее, хотя, будем честны, это совсем непросто.
Но я столько всего слышал о Дэниеле, что, кажется, знаю о нем все, что имеет значение. Знаю, что он бы невысоким, со светлыми волосами. Совсем непохожим на дочь – Кэтрин унаследовала темные глаза и волосы и рост выше среднего от матери, которая умерла, когда та была совсем ребенком.
Я знаю, что Дэниел был добрым и терпеливым. Что его любимым рождественским фильмом был «Скрудж» из пятидесятых. И что он яростно отрицал принадлежность «Крепкого орешка» к рождественским фильмам. Жаль, что мне не удалось с ним об этом поговорить, – уверен, я бы его переубедил.
Я знаю, что у Дэниела Тейта был рак поджелудочной железы в терминальной стадии.
Я знаю, что он скончался.
На Рождество.
В больнице.
Закрываю глаза. Черт!
Телефон звякает, сообщая мне вроде бы хорошую новость: мой «Убер» приедет раньше, чем ожидалось. Машина будет через три минуты.
Заставляю себя представить лицо Лоло. Лицо моей девушки, которая в эту секунду вместе с моими близкими ожидает моего прибытия. Моей девушки, которая через два дня станет моей невестой, а потом…
Моей женой.
Опускаю руку на сумку с компьютером,
