Камердинер, который любил меня - Валери Боумен
Убедившись, что она скорее удивилась, чем испугалась, Белл спросил, пожалуй, немного резче, чем следовало:
– И как это понимать?
Марианна разгладила юбки и подняла голову.
– Я… мне нужно поговорить с тобой.
– О чем? – Белл скрестил руки на груди и переступил с ноги на ногу: деревянные половицы холодили босые ноги.
– Ты… ты злишься? – встревожилась девушка, всматриваясь в его лицо.
– Возможно. Так о чем ты хотела поговорить со мной, Марианна? – намеренно сделал он акцент на имени.
– Думаю, мне лучше уйти. – Она повернулась к двери. – Не стоило приходить, это глупо.
Белл стиснул зубы.
– Если ты решила поиграть, то я сегодня не в настроении.
– Поиграть? – Марианна обернулась и нахмурилась. – О чем это ты?
– Не делай вид, что не понимаешь, и убери этот дурацкий акцент, по крайней мере передо мной. Хватит притворяться.
Она вздрогнула и распахнула дверь, но Белл не дал ей выбежать, захлопнув дверь прямо перед ее носом, и рыкнул на ухо:
– Скажи правду хотя бы раз!
Стоя лицом к двери, Марианна, тяжело дыша, спросила:
– Чего ты от меня хочешь, Николас?
Ну вот, слава богу, просторечие исчезло. Судя по ее манере говорить, она вполне могла принадлежать к высшему обществу.
– Это ты пришла ко мне, а не я к тебе. Значит, вопрос в другом: чего ты хочешь от меня? – заметил он резонно.
– Ты говоришь загадками.
– Хорошо. – Белл подался вперед и зашептал ей прямо на ухо: – Постараюсь выразиться яснее. Видишь ли, мне стало известно, что мисс Марианны Нотли из Брайтона никогда не существовало. Что ты на это скажешь?
Он почувствовал, как она замерла, потом глубоко вздохнула, и, наконец, их взгляды встретились. В ее голубых глазах была непреклонная, железная решимость, ничуть не уступавшая его собственной.
– Я задам встречный вопрос, – сказала она, и глаза ее полыхали синим огнем. – Кто такой Белл и почему ты решил поиграть в камердинера при лорде Капперпоте?
Глава 14
Марианна пришла к Николасу вовсе не для того, чтобы ему угрожать, но как только стало ясно, что он многое про нее разузнал, все изменилось. Она уже была в коридоре, когда к нему заходил лорд Клейтон, и стояла, прижавшись к стене и не дыша, поэтому кое-что слышала. Ее потрясло, когда лорд Клейтон назвал мистера Бакстера Беллом. Кроме того, из манеры их общения было ясно, что они друзья.
Тогда Марианна поспешила вернуться в свою комнату и не выходила, пока лорд Клейтон не ушел. Когда же она все-таки решила зайти к Николасу, то еще не знала, что именно собирается ему сказать, но он сам дал ей повод, по непонятной причине разозлившись на нее.
Гнев изуродовал его лицо, лишив всех красок.
– Ты подслушивала! – Он опустил глаза и негромко выругался.
Марианна прислонилась спиной к двери и с вызовом уставилась на него. Настала ее очередь злиться.
– Да, и вот что тебе скажу: я всегда ненавидела лицемеров, а ты настоящий лицемер.
– Лицемер, я? – едва не задохнулся от возмущения Белл.
– Да. Ты обвинил меня в том, что я скрываюсь под чужой фамилией, а сам? Ты же вовсе не Николас Бакстер.
Его губы тронула слабая улыбка. Он оперся правой рукой о дверь – рядом с ее шеей – и, сделав шаг вперед, коснулся пальцем нежной кожи ее виска, провел по щеке, подбородку и прошептал голосом, который – Марианна в этом не сомневалась, – стал причиной грехопадения множества женщин:
– Кто ты?
Она вздрогнула и на мгновение зажмурилась. Ох! Если Николас сейчас попытается совратить ее, то вполне может преуспеть. Ей пришлось напомнить себе, что она совсем не знает этого человека, а он может быть опасен, и в первую очередь для нее, для ее сердца вне всякого сомнения.
Марианна открыла глаза и заставила себя встретить его тяжелый взгляд. Николас возвышался над ней как гора, а его на мгновение замерший на ее лице палец продолжил путь вниз и теперь путешествовал над линией декольте.
– Сначала скажи мне, кто ты такой, – горячо прошептала Марианна.
Улыбка его стала шире, и он медленно покачал головой, но при этом продолжал смотреть ей прямо в глаза.
– Ни одного шанса.
– Что ж, тогда будем называть друг друга вымышленными именами, – выдохнула она, не в силах думать ни о чем, кроме его губ…
Ее грудь поднималась и опускалась чаще обычного, а Марианна смотрела в светло-синие озера его глаз и понимала, что тонет в них. Николас продолжал поглаживать ее шею, и она чуть склонила голову набок, давая понять, что ей это нравится.
Он еще ближе склонился к ней.
– Я хочу попробовать тебя на вкус. Можно?
Не в силах ответить, Марианна только кивнула. Нет, губы ее шевельнулись, чтобы сказать «да», но не получилось выдавить ни звука. Когда его губы коснулись пульсирующей на шее жилки, она едва не лишилась чувств. Его горячий язык тронул ключицу, потом двинулся вверх, к чувствительному месту за ухом. Николас легонько прикусил мочку, и Марианна вздрогнула.
– Шшш.
Марианна попыталась взять себя в руки, успокоиться, но тщетно: от переполнявшего ее желания она буквально задыхалась. А его губы тем временем медленно, но верно приближались к ее рту, когда она, наконец, ощутила их нежное прикосновение. Марианна застонала, обхватила его за шею и ответила на поцелуй со всей страстью, на которую была способна. Она мечтала об этом с момента их первой встречи, и сейчас для нее ничто не имело значения: ни их настоящие имена, ни ложь, которую они говорили друг другу. Она просто хотела его, как женщина хочет мужчину, который вызвал в ней желание.
Его поцелуй тем временем становился все глубже и увереннее, руки жадно шарили по телу. Вот он наклонился, ухватил подол ее платья и потянул вверх. Его рука коснулась лодыжки, колена, бедра… Марианна не противилась, только крепче прижалась к нему, словно хотела стать с ним одним целым.
Николас поднял ее и прижал спиной к двери. Ее ноги сами собой раздвинулись и обхватили его бедра. Удерживая ее за талию, он смахнул то, что находилось на столе, и усадил туда Марианну. Она застонала и откинула голову назад. Теперь ему не надо было ее поддерживать, и он пустил в ход обе руки, чтобы ласкать ее тело.
Марианна потерялась в благословенном мире желания. Ее соски стали твердыми, в интимном месте между бедрами выступила влага. Ее тело приготовилось принять мужчину. Если бы он захотел взять ее прямо сейчас, она не стала бы возражать, да и не смогла бы, потому что хотела
