Конечно, я тебя… - Ли Кконним
Ты был единственным, кто дал мне ощутить такую любовь. Она делала меня очень счастливой. Когда ты называл меня милой, я становилась самой красивой на планете, а когда держал за руку, чувствовала, будто ты даешь мне одно из прекраснейших чувств в мире. Благодаря тебе я поняла, почему быть любимой так приятно и отчего сердце способно так сильно биться.
Именно поэтому я боялась, что даримое тобой тепло развеется. Когда мы ссорились, ты постоянно во всем винил меня. Я всегда становилась причиной наших перепалок. Извиняться должна была я, а ты лишь повторял:
– Понимаешь ведь, никто, кроме меня, тебя не полюбит. Кто сможет вытерпеть такую ранимую и раздражающую девчонку, как ты?
Ты прав.
Кто меня полюбит? Если не ты, то кто сможет дать мне столько же любви?
Ты нужен мне.
Пока я думала, как тянется к тебе мое сердце, следователь, походившая на человека, собравшегося с мыслями или преисполнившегося решимости, плотно сжала губы и спросила:
– Хэчжу, я, конечно, полицейский, но ты думаешь, я бы нарушила закон и пришла к подростку, который сидит один дома?
– О чем вы?
– Я уже встречалась с твоими родителями.
Я не заметила, как мое лицо напряглось. Насторожившись, как в ту секунду, когда впервые увидела ее.
– Они сказали, что ты сильно изменилась после встречи с Хэроком.
Следователь положила закрытый блокнот на колени. Мне было любопытно, что же там написано.
– Твои родители очень переживают. Поэтому тебе стоит сказать правду. Кто предложил поехать на водохранилище?
– Я.
– Утверждаешь, что ты предложила Хэроку поехать вместе?
– Да.
– Вернувшись с водохранилища, ты знала о том, что Хэрок пропал?
– Нет.
– Тогда почему ни разу не пробовала с ним связаться?
– Ему это… не нравилось.
– Не нравилось?
– Когда я звонила или писала первой.
Я неосознанно опустила глаза, эта привычка выработалась, когда ты злился на меня. Казалось, что ты вот-вот откуда-то выкрикнешь:
«Не пиши мне первой, это раздражает. Поэтому, пока сам не свяжусь с тобой, не шли мне эсэмэски и сообщения в „Инстаграме“!»
– Вы встречались, но ты не могла первой ему написать?
Следователь нахмурилась, словно ничего не понимала. Я лишь кивнула.
– Как думаешь, Хэрок правда пропал?
Меня раздражало, что вопросы задавались по второму кругу. Незаметно для меня, выражение моего лица стало мрачным.
– Да на что вы намекаете? Правда думаете, что я хотела убить Хэрока и столкнула его в водохранилище? – воскликнула я, не понимая, когда перешла на крик.
Меня это злило. Было неприятно, что она все говорила и говорила про это водохранилище, будто я какая-то преступница. Что я сделала не так?
– Задам еще один вопрос.
Я молчала.
– Почему ты так одержима Хэроком?
Глава 12
Наступила звенящая тишина. Впервые стало понятно, почему ее называют давящей. Эта невидимая сила стискивала голову, наступала на плечи, перекрывала дыхание. Показалось, что, если молчание продолжится, я задохнусь. В этот момент следователь заговорила снова:
– Можешь честно сказать. Почему ты им так одержима? Было ли что-то, требующее вмешательства взрослых? – Я промолчала. – Хэчжу, все в порядке, можешь мне рассказать. Знаешь, как родители волнуются?
От этих слов мне оставалось лишь тихо усмехнуться.
Ты же знаешь, да? Про моих родителей.
Я почти всегда была одна. Ничего не смыслящие люди завидовали, что мой папа – врач. Постоянно говорили, что я, должно быть, горжусь своей трудолюбивой мамой, которая работает в крупной компании. Однако никто не знал, как мне было грустно и одиноко.
Отец работал каждый день, из них шесть – до девяти вечера. Часто задерживался допоздна и возвращался домой после полуночи.
В начальной школе, как и другим детям, мне хотелось больше времени проводить с папой. Однажды я спросила, не может ли он прийти с работы пораньше? Он отчитал меня: «Ты хоть знаешь, сколько людей болеет? Что им делать, если папа не пойдет на работу?» Во второй раз уже не хватило смелости спросить отца об этом: ведь тогда получалось, что просила его бросить больных.
Папа оставался в больнице до поздней ночи не из большой заботы о пациентах. Отец проговорился в одну из ссор с мамой. Сказал, что сейчас все больницы стали увеличивать рабочие часы. Если бы их больница не сделала так же, они бы потеряли много прибыли. Отец лишь зарабатывал деньги, а его слова посеяли в моем юном сознании чувство вины.
Мама была занята по-своему. Когда я была маленькой, она часто отпрашивалась с работы. Всегда что-то случалось: я болела, няня не могла прийти, было мероприятие в детском саду. Ей приходилось использовать отгулы в счет своего отпуска. Когда я пошла в школу, она решила, что теперь я могу несколько часов пробыть дома одна, и сосредоточилась на работе. Чтобы нагнать свое отставание в компании, маме нужно было прикладывать в два, а то и в три раза больше усилий. Я чувствовала вину за то, что ей приходилось так тяжело, и не могла попросить ее остаться со мной.
Когда спрашивала: «Мама, во сколько ты сегодня вернешься?», она всегда говорила: «Прости, доченька. Сегодня буду поздно. Но папа придет пораньше. Можешь немного посидеть одна?» Я звонила отцу, и он отвечал то же самое.
Сначала мне нужно было подождать час или два. Потом мама с папой возвращались домой все позже. Я в одиночестве делала домашнее задание, чистила зубы и, лежа в постели, ждала родителей. Знаешь, Хэрок, я даже спала с включенным телевизором: в гостиной как будто кто-то разговаривал. Уже и не так одиноко.
Другие дети ужинали со своими родителями, рассказывали о школе, лежали вместе в кровати и болтали о всяких мелочах. Мне же оставалось лишь гадать о том, когда мама с папой вернутся, будут ли они гордиться мной, ведь я вытерпела все это время одна. Постоянно ждала такой простой похвалы. Они когда-нибудь обо мне беспокоились?
Они знают, каково это – прийти в пустой дом и до поздней ночи ждать родителей? Знают, что я упорно училась лишь для того, чтобы услышать от них похвалу за хорошие оценки?
Знают… как мне было одиноко?
Однажды я так хотела увидеть родителей, что решила допоздна позаниматься и дождаться их. Тогда правда считала, что они обрадуются этому, поэтому терпела, потирая усталые глаза и выпивая одну чашку кофе за другой. Удивительно, но в тот день мама с папой пришли домой одновременно.
