Флинг - Джозеф Мюррей
– Помню, тебе было тринадцать, и ты спросил меня, реальна ли порнореклама знакомств с местными мамочками в твоем районе, – рассмеялся Колин.
– Что ж, может быть, мои фантазии наконец-то сбываются! На самом деле… Подожди, нет… – сказал Рори, вырываясь из своего пузыря. – В приложении все анонимно. И ты сам не знаешь, с кем имеешь дело. Может, девушка – огонь, а может… Так и в неприятности можно вляпаться!
– Представляю, если бы тебе действительно пришлось знакомиться с женщиной, – саркастически сказал Колин.
– Боже, ты можешь себе представить? – саркастически усмехнулся Рори. – В любом случае, я весь день буду умирать от похмелья, так что работы у меня будет меньше, чем обычно.
– Что может быть меньше, чем ничего? – шутливо спросил Колин.
– И это мне говоришь ты, опытный бухгалтер!
– Вообще-то формально бухгалтер – ты. Я – актуарий.
Рори выглянул за дверь: не прячется ли поблизости Карен.
– Ладно, думаю, горизонт чист, – сказал он, снова надевая солнечные очки. – Может, взять палку и притвориться, что я просто не вижу Карен?
– Результатом будет еще десяток презентаций на тему офисного этикета, – предсказал Колин. – Просто не высовывайся.
– Справедливо подмечено! – сказал Рори, быстрым шагом пересекая коридор.
Оставшись один, Колин рассмеялся. С Рори не соскучишься! Две противоположности, они прекрасно дополняли друг друга. Колин был ангелом на плече Рори, а Рори – дьяволом на своем собственном.
Глава 5
Даже к одиннадцати часам утра Тара еще не отошла от того, что сказала ей Эмили. Сравнить ее с этой женщиной, Мэри? Это же просто нелепо! Ладно, может быть, у Тары не было секса больше полугода, а оргазма – и того дольше, но чтобы ее сравнивали с Мэри? С МЭРИ?!
Тара – не какая-нибудь набожная пуританка! Она – вполне современная женщина. Разве нет? И не она виновата в том, что ее желания не исполняются. Конечно, она выросла в католической Ирландии и посещала монастырь. Единственный урок полового воспитания, который у нее когда-либо был, провела монахиня, умудрившаяся за весь разговор ни разу не употребить слово «секс». Может быть, она и не была совсем уж раскрепощенной, но и ханжой себя назвать не могла. Ей нравилось думать, что она не страдает от чувства католической вины, но ее покойный отец был религиозным человеком, и ей постоянно снился сон, в котором он представал в образе малиновки и спрашивал: «Как долго ты не ходишь на службу?»
Она попыталась выбросить из головы сравнение с Мэри. Эмили, вероятно, просто выводила ее из себя. Это было бы не в первый раз.
Тара направилась в комнату отдыха – приготовить третий за день кофе. Она была единственной, кто называл это помещение комнатой отдыха. Официально та называлась «игровой», и бильярдные столы, игровые автоматы и телеэкраны должны были, как предполагалось, помогать сотрудникам преодолевать творческие блоки. Войдя, Тара увидела трех парней – Томми, Марка и Роба, – играющих в настольный футбол. Она ничего против них не имела, но сейчас их энергия била через край, как у участников мальчишника. Каждый из них был умен по отдельности, но их коллективный IQ стремился к нулю.
Лучшим маркетологом в этой тройке, несомненно, был Томми. Он знал, что хорошо продается, и мог договориться о любой сделке с помощью модных словечек, которые на самом деле ничего не значили. Его любимая фраза звучала так: «Пора перестать собирать точки, пора их соединять». Как ни пыталась, Тара это изречение понять не могла. Марк был неплох в работе, но выражался только спортивными метафорами, а жира у него на голове хватило бы, чтобы жарить чипсы. Однажды Тара в его присутствии заказала au lait [10], и Марк, неверно расшифровав название кофе с молоком, отозвался спортивной кричалкой «Оле-Оле-Оле-Оле!».
Роб был самым младшим из троих, но имел такой набор зубов, что мог съесть яблоко через теннисную ракетку. Для Тары он был человеческим воплощением шрифта Comic Sans.
Когда она подошла ближе, тройка, похоже, смеялась над каким-то грязным анекдотом.
– Привет, парни! – сказала Тара, стараясь быть вежливой.
Все трое остановились и попытались взять себя в руки. Вид у них был, как у школьных проказников, застигнутых на месте преступления строгой училкой. Таре это жутко не нравилось.
– Привет, – извиняющимся тоном, словно пытаясь избежать наказания, сказал Томми.
– Над чем смеетесь? – спросила Тара, искренне пытаясь присоединиться к веселой компании.
– О, тебе бы это не понравилось. Определенно НБДЖ, – сдерживая смех, сказал Марк.
Тара почувствовала себя уязвленной. Они постоянно шутили на работе, и в данном случае НБДЖ означало «НЕБЕЗОПАСНО ДЛЯ ЖЕНЩИН». Она решила сменить тему.
– Кто-нибудь из вас слушал сегодня утром ток-шоу на «Линии»? – спросила она.
– Боже, я посмеялся от души! Эта Мэри – настоящий шедевр, – хохотнул Роб.
– Ричард Маллиган – легенда! – сказал Томми. – Ты знаешь, что завтра у нас с ним питч-сессия [11]?
– Что? – растерянно спросила Тара. – У меня ничего не приготовлено!
– О, не волнуйся, для нас это верняк. На самом деле, это не твоя территория, – успокоил ее Марк.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Тара, глядя на него с прищуром. – Женщины тоже могут обманывать, ты знаешь? Если не ошибаюсь, для танго нужны двое.
– Конечно, но… ты не самый подходящий человек для организации этой рекламной кампании, – осторожно сказал Томми.
– Ты можешь себе такое представить? – рассмеялся Роб, невольно фыркнув, как свинья.
– А почему бы и нет? Разве продукт недостаточно «розовый»? – спросила она, показав пальцами воздушные кавычки.
– Нет… это потому, что ты… – сказал Томми, изо всех сил подыскивая подходящие слова.
– Ну же, выкладывай! – потребовала Тара.
– Ты немного похожа на Мэри, – наконец выдавил он.
Тара вспыхнула от гнева. Похоже, у них у всех здесь сложилось о ней совершенно неверное представление. Намек на то, что она старая ханжа, которая не в состоянии перенести даже офисную шутку, оскорбил ее до глубины души.
Как случилось, что ее собственное восприятие самой себя так резко отличается от того, какой ее видят другие? Неужели по достижении определенного возраста тебя просто списывают со счетов? Раньше она была свободолюбивой представительницей богемы, одной из тех, кого называли дикими сердцем. Раньше она была одной из тех девушек, которые садятся на заднее сиденье мотоцикла и уносятся с незнакомцем в ночь. Когда же она потеряла свою искру? Когда успела превратиться в чопорную ханжу, пуританку, нравоучительную МЭРИ? Ей хотелось крикнуть, что они не правы, но как раз это сделала бы Мэри. Нет, она не
