Между нами. На преодоление - De Ojos Verdes
Краем глаза замечаю, что в помещение входят уже знакомые габаритные фигуры — охрана того самого криминального авторитета, который помешан на Раде. Его визит возвращает всё моё до этого растворившееся в голосе певицы напряжение. Александр Богодухов действительно оказался очень значимой и влиятельной единицей не только города, но и всей области. Говорят, власть его распространяется даже на Москву. Я не знаю, насколько это правда, девочки-официантки судачили, случайно услышала. Они совсем глупенькие, наблюдают за «ухаживаниями» и завистливо вздыхают, умиляясь упертости мужчины. Совершенно не принимают позицию Рады никак не связываться с этим типом. А я очень хорошо понимаю и принимаю. Поэтому переживаю.
Ухажер стабилен в проявлении интереса. Пока что за ним никаких эксцессов не значится. Он просто приходит в компании своих амбалов, которые размещаются за соседним столиком. Сам садится в одиночестве, ужинает и весь вечер наблюдает за Радой. Заказывает песни. Оставляет щедрые чаевые, которые девушка принципиально отдает музыкантам. А в конце непременно приезжает курьер с шикарными букетами, но она наотрез отказывается принимать их, приходится частично украшать ими подножие сцены или служебную коморку.
Эстетично. Красиво. Печально.
Да, эксцессов пока не значилось. Но ведь и аудитория у нас другая — не та горячая молодежь из «Маски», что нагло пристанет к певице. И хотелось бы сказать, что беспокоиться не о чем… но… чует моё сердце, это ненадолго. Не могу поверить, что состоятельный взрослый мужчина ведет себя так спокойно в ответ на перманентный отказ Рады.
Вздрагиваю, когда чужие пальцы невесомо чертят круг по моей ладони. Отдергиваю руку и разворачиваюсь, чтобы уткнуться укоризненным взглядом в Габила. Он улыбается, бесстыдно приподняв бровь в провокации.
— Эх, Аделина… Прекрасным девушкам положено больше улыбаться и меньше грустить. И уж тем более — не грузиться и не думать. Им нужен покровитель, берущий все эти угнетающие функции на себя… Больно видеть тебя такой напряженной.
Никак не может отстать от меня. Время от времени вспоминает о моей скромной персоне, точнее, о том, что не даюсь. Бесится. С жиру, наверное. Как будто мало ему многочисленных любовниц! Или это задетое мужское эго просыпается периодически, ведь я живое напоминание о непокоренной вершине. И мозолю глаза день через день.
— Габил Манатович, — привычно осаживаю шефа вежливо, но твердо, — мне положено напрягаться, я на работе. Но чтобы Вам не было больно смотреть, я вполне могу воспользоваться Вашим ценным советом, найти покровителя и уволиться. Сделать?
Улыбка из довольной перетекает в кислую. Угроза доходит до адресата. Он молча дает знак бармену, тот через считанные секунды ставит перед владельцем шот.
Я киваю и ретируюсь в свой кабинет, досадуя на то, что не получилось в полной мере насладиться выступлениями Рады. Настроение катится к черту. Нервы закручиваются с новой силой. И даже цифры не помогают отвлечься. Так в адском коктейле раздражения, злости, усталости и отвращения к мужчинам пролетают последующие два часа.
Ближе к девяти в дверь стучат, следом заходит одна из официанток с выпученными глазами, и мои пальцы начинает покалывать от плохого предчувствия.
— Там Дух вытворяет… — мнется, подбирая слова. Банальное прозвище от сокращения фамилии прочно закрепилось за теперешним завсегдатаем ресторана. Персонал с самого начала зовет его именно так. — Один камикадзе пристал к Радке, его вывели бугаи, а компания парня начала возмущаться, лезет в драку, в зале стоит кипиш. Наши пока справляются без жести. А Манатыч куда-то вышел до этого, не можем дозвониться.
Ну вот. Как говорится, не прошло и года.
Я застываю на мгновение. Всего на секунду прикрываю глаза. И понимаю, что всё.
Красная лампочка загорелась.
За сутки во мне столько всего наслоилось… что эта ситуация выступает отличным поводом выплеснуть негатив. Будто специально спровоцированная для меня.
Выхожу в зал и, минуя потасовку, направляюсь… прямо к Богодухову. По пути отмечаю, как сжимается в угол сцены Рада. Как спешно оплачивает свои счета часть посетителей, чтобы побыстрее покинуть уже не безопасное заведение. Как становятся всё громче и громче голоса приятелей нейтрализованного парня.
Злюсь. Злюсь. Злюсь.
Взрываюсь внутри на мириады полыхающих клочков.
Внешне — само спокойствие.
Присаживаюсь за стол невозмутимого мужчины, устраиваясь напротив. На миг он цепляет мой бейдж глазами, и надобность представляться отпадает. Рядом с нами тут же угрожающе материализуется один из его телохранителей. Я многозначительно приподнимаю бровь, глядя на Александра, и после короткого безмолвного диалога взглядами он приказывает тому:
— Идите погуляйте, этих шумных тоже с собой заберите. Мешаете музыку слушать.
Это всё говорит, не отрываясь от моего лица. Циничный и безмятежный.
Я жду, пока помещение действительно очистится от лишних децибелов. Поворачиваюсь к музыкантам и даю знак продолжать программу. Возвращаюсь к собеседнику и окидываю его пристальным взором. Вряд ли он воспринимает меня всерьез. Расслаблен, равнодушен. И очень зря, поскольку я решительно настроена сделать ему ментальное харакири. Малодушно собираюсь сорвать на нем злость. Даже с последствиями для себя. Просто сегодня звезды так сошлись, что под горячую руку попал «авторитет». Во мне такой градус ярости, что он перекрывает чувство самосохранения и страха. Я ни капли не задумываюсь о том, что моё «завтра» из-за импульсивного поступка может и не наступить.
— Вы наверняка считаетесь настоящим мужчиной в своих кругах, — произношу ровно. — Хм, — лаконичное и заинтересованное хмыканье. — Настоящего мужчину отличает умение обращаться с женщиной. — Хм, — утвердительное и снова заинтересованное хмыканье.
— А Вас не смущает, что я только что высказала два противоречащих друг другу утверждения? Касательно Вас. Ведь ситуация показывает, что с женщиной Вы обращаться не умеете. Иначе она сейчас не подобралась бы в комок где-то там за моей спиной. До того испуганная, что больше не сможет сегодня петь. Справедливо мое умозаключение, как считаете?
Во взгляде Богодухова мелькает что-то уже посерьезнее легкого интереса. Он подается вперед и устраивает локти на столе, позволяя ткани летнего пиджака обрисовать каменные изгибы плеч. А потом складывает пальцы в замок. Весьма красноречиво. Эдакая поза алертности.
Волоски на моем загривке отчетливо встают дыбом.
Не знаю, чего жду, но не перебивает — и на том спасибо.
— Вы как минимум лет на десять-пятнадцать старше этой девчонки. Опытнее, мудрее. Вы влиятельны, о Вас ходят разные слухи. Видите же, что она боится Вас. Но продолжаете заезженной
