Прости, но я хочу на тебе жениться - Федерико Моччиа
Гвидо весело смотрит на нее:
– Как ты?
– Хорошо…
– Хорошо как «хорошо» или хорошо как «прекрасно»?
– Отлично.
– Ах, такого я не ожидал…
– Видишь… – Ники улыбается и делает последний глоток своей диетической колы. – Иногда и ты что-то упускаешь…
– Или притворяюсь, что упускаю.
Ники опускает свой бокал и смотрит на него.
Гвидо продолжает:
– Любой выбор – это неизбежная комбинация боли и счастья.
– Но…
Гвидо прижимает ладонь к ее губам:
– Тише… Давай не будем об этом. Я тут ни при чем. Это твой выбор, и ты отвечаешь за него только перед собой и перед своим сердцем, куда чужих не допускают. Ты просто знаешь… Нет?
Ники улыбается:
– Спасибо.
– Пойдем со мной.
Он не дает ей времени ответить. Просто берет ее за руку и уводит прочь ото всех этих людей, мелькания вздернутых рук, парней и девушек, разговаривающих друг с другом, зарождающихся чувств – любви или просто симпатии, которой всегда можно дать второй шанс. Может быть, и им двоим тоже. «Неужели? – думает Ники. – Я дам ему шанс?» Она смотрит на Гвидо, как он вытаскивает ее из большого зала университета, подальше от других, и понимает, что смеется, что она счастлива, ей приятно, она отвлеклась от невеселых мыслей и такие похищения уже входят в привычку. «Дело в нем? Что произошло? Он – причина моего замешательства? Он – причина моего внезапного бунта?» Ники закрывает глаза в испуге, затем открывает их как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гвидо поворачивается и улыбается ей:
– Все в порядке?
На этот раз Ники тоже улыбается:
– Да. – И позволяет ему отвести себя к выходу. – Все. Стоп.
Они стоят неподвижно на мраморной лестнице.
Гвидо рядом, держит ее за руку.
– Закрой глаза.
И Ники бесстрашно следует его указаниям.
Гвидо говорит:
– «Я вечно иду по этим берегам. Между песком и пеной. Прилив сотрет мои следы. И ветер развеет пену. Но море и берег пребудут вовеки»[75]. Это Джебран. Слышишь ли ты отдаленный шум, слышишь ли ты, как ветер шепчет тебе?.. – Он прислоняется к ее плечу, почти касаясь ее, а потом аккуратно прижимается к ее щеке. – Далекие волны зовут нас, бросают нам вызов, храбрые, бесстрашные, сильные, они смеются над нами… Дыхание природы думает, что мы боимся… Это неправда, не так ли, Ники? Мы принимаем вызов, верно? – Гвидо почти умоляет, просит, чтобы этот красивый, идеальный момент не превратился во что-то маленькое и обыденное.
Ники открывает глаза, смотрит на него и вдруг перестает сомневаться. И улыбается:
– Мы не можем бояться.
Гвидо чуть не сходит с ума от радости:
– Ух ты! Я так и знал, я так и знал! Пошли!
Он бежит вниз по лестнице, тащит за собой Ники, которая спотыкается, а потом смеется и бежит за ним:
– Тише! Успокойся! Какого черта? Ты сумасшедший!
Но Гвидо не останавливается, перепрыгивает через несколько последних ступенек и бежит к своей машине:
– Вот. Это будет наше оружие… – И он указывает на две доски для серфинга, уже загруженные в машину.
– Но у меня ничего нет.
Гвидо открывает багажник:
– У меня тут гидрокостюм тридцатого размера, американский размер…
Ники немного смущена. Это точно ее размер.
Гвидо решает быть честным:
– Я спросил Луку и Барбару… Вы, ребята, однажды занимались серфингом вместе. Она сказала, что ты была в ее гидрокостюме. И Барбара носит тридцатку.
Ники немного успокоилась. Кроме того, она счастлива, что Гвидо сказал ей правду.
Следующая фраза окончательно покоряет ее:
– Я купил его вчера… Он совсем новый.
– Что, если я откажусь?
– Ну, тогда я подарю его тебе на день рождения. Ты ничем не рискуешь… – Гвидо смотрит на нее.
И эта последняя улыбка Ники – ее капитуляция. А потом она отбрасывает все мысли, молча садится в машину, закрывает глаза и слышит, как заводится мотор. Всего мгновение. И они тихо катятся по улицам города.
Глава сто двадцать восьмая
Квартира небольшая, но уютная. Паркетные полы. Встроенное освещение. Современная мебель, сделанная на заказ. Открытый ноутбук на маленьком белом деревянном столе. На металлических полках стоят книги по спорту и фитнесу, лампа в стиле шестидесятых, iPod.
– Это мое королевство… Просто положи вещи, куда хочешь. Я поставлю воду для ячменного кофе. Хочешь?
Сюзанна улыбается:
– Да.
Давиде уходит за стену, отделяющую кухню от столовой. Сюзанна осматривается. Большие фотографии на стенах, изображающие Давиде в сексуальных позах, как для календаря, и некоторые, где он занимается кикбоксингом. Очень мило. Она чувствует, как у нее краснеют щеки. «Я чувствую себя маленькой девочкой. Интересно, что подумают мои друзья. А как же дети? Теперь я занимаюсь спортом, пока мама присматривает за ними. Я не могу остаться тут надолго». Сюзанна смотрит на часы.
Заходит Давиде:
– О нет, тебе пора уходить… Но ты не можешь пропустить знаменитый ячменный кофе! – И он улыбается той самой прекрасной улыбкой, которая покорила ее с первого дня в тренажерном зале.
– Хорошо, не пропущу…
– Почти готово… Присаживайся. Я принесу все сюда. – И он снова исчезает, чтобы через несколько мгновений вернутьсяс небольшим подносом, двумя разноцветными чашками и двумя мисками сахара, коричневого и белого. Ставит все на столик перед диваном, на который только что села Сюзанна. Садится рядом с ней. – Прошу…
Сюзанна берет ложку, выбирает коричневый сахар и добавляет его в кофе. Размешивает. Потом пьет:
– Мм… Очень вкусно!
– Эх… Ячменный кофе с капелькой бейлиса! Сильный, как кулак… Чтобы бить им мужей! – Давиде улыбается и тоже делает глоток. – Сюзанна, у меня не было возможности сказать тебе это, но я наблюдал за тобой и долго думал. Ты красивая, жизнерадостная, решительная женщина. Мать, которая никогда не сдается, женщина, которая может многое дать. Поверь мне… И снова броситься в жизнь… Вокруг столько вещей, которые ты можешь открыть для себя и оценить… Ты заслужила это. Я знаю, что ты это заслужила.
Давиде ставит пустую чашку на поднос. Забирает чашку из рук Сюзанны. Потом смотрит на нее. И улыбается. Сюзанна смущается и отворачивается. Давиде нежно берет ее за подбородок и поворачивает к себе лицом. Медленный, теплый, нежный, а затем более страстный поцелуй захватывает Сюзанну. Она не знает, что думать. И больше не хочет думать. Их объятия становятся обволакивающими,
