Жаркое лето Хазара - Агагельды Алланазаров
Тоты, напротив, говорит: «Тебя сюда вернуло мое страстное желание», – он потом вспомнил слова Тоты. Все эти воспоминания навевали грусть, он постоянно думал о случившемся и в сотый раз спрашивал себя: почему так случилось? Особенно тяжело становилось, когда он вспоминал о гибели Арслана, считал его жертвой сложившихся в его жизни неблагоприятных обстоятельств. На глаза навернулись слезы…
Над морем тихонько задул северный ветер, он будто из-под темного покрывала ночи вырвался. Лодка качалась на волнах, как колыбель, вокруг нее началось бурление. Мелкие волны, скучиваясь, толкая друг друга, весело бились о борта лодки.
Подняв вместе с подругой несколько стаканов подряд, Аннов заметно повеселел. Было видно, что в нем разгорается страсть и его неумолимо влечет к сидящей рядом женщине. Он, то прижимался к женщине и крепко обнимал ее, то, как ребенка сажал к себе на колени. Чувствовалось, что выпитое кружит голову и туманит сознание. Аннов набросил на женщину и стал мять и тискать ее груди, сейчас он был похож на бодливого быка.
Хасар помнил, что сегодня он всего лишь слуга, поэтому делал вид, что ничего не замечает, хотя и видел все, сидел, отвернув голову в сторону. В то же время он не переставал думать о том, что до сих пор волновало его: почему сегодня правят бал такие негодяи как Аннов, почему им все сходит с рук? Вместе с тем он понял, что ночной извоз богатых нуворишей – это не его занятие. Да, было бы лучше, если бы в это путешествие отправился кутила Кадыр, который при случае мог бы даже отбить у этого толстосума его любовницу и обслужить ее по высшему разряду, во всяком случае, все сделать лучше этого жирного самонадеянного индюка.
А пассажиры лодки, не обращая на него никакого внимания, обжимались, терлись друг о друга и вытворяли такое, что Хасару стало тошно, он считал их поведение бесстыдным.
Аннов любил запивать водку пивом, на него такое сочетание напитков действовало возбуждающе. Вот и в этот раз, насытившись водкой, он обратился к своей возлюбленной, которая уже слезла с его колен и теперь сидела, положив голову ему на плечо.
– Эй, Мяхек, подай-ка мне баночку холодного пива!– Потом он еще о чем-то вспомнил и на ходу поправился– велел подать две банки пива. Взяв из рук женщины пиво, Аннов полуобернулся в сторону Хасара, давая понять, что помнит о нем.
Назвав Хасара «стариком», как собаке кость кинул в его сторону одну из банок пива:
– Возьми, ты тоже остуди душу!
Хасар протянул руку, но не успел поймать банку, та упала прямо к его ногам.
Самым неожиданным для Хасара стало то, что Аннов назвал свою любовницу Мяхек – именем жены покойного сына Арслана. Он почувствовал, как по телу его прошла горячая волна, будто он змею увидел, и понял, что сейчас что-то произойдет. Услышав имя невестки, Хасар задохнулся от возмущения, он стал хватать ртом воздух. «Может, это просто совпадение, может, они тезки?» – пытался успокоить себя Хасар, но и сам не верил в это. Разве мало на свете людей с одинаковыми именами? Он молил Бога, чтобы эта женщина не оказалась его невесткой.
Ему совершенно не хотелось верить в то, что после Дуньи Аннов взял себе в любовницы ее невестку. Если бы он раньше присмотрелся к этой молодой женщине более внимательно, вполне возможно, узнал бы в ней свою невестку.
Теперь Хасар стал более пристально вглядываться в женщину, извивавшуюся в объятьях толстяка во тьме ночи. Вроде бы и есть какое-то сходство. И эта так же, как жена Арслана, стройна и чуть выше среднего роста. И зовут ее также: Мяхек. Вполне возможно, что это она и есть. Но, может, и не она. Разве мало на свете похожих людей и похожих имен?
Сейчас каждую вторую девочку называют именем Мяхек – так называется пробирный камень, или еще каким именем, обозначающим название драгоценного камня. Но если это вдова Арслана, у нее должны быть очень длинные волосы…
Отправляясь в долгосрочные командировки, Арслан в письмах жене обязательно упоминал ее косы: «Хочется скорее добраться до твоих кос и обмотать их вокруг своей шеи…» Об этом Хасару рассказывала Дунья, которая была в курсе всех домашних дел, радуясь отношениям сына и невестки. А у этой короткая стрижка, неухоженные волосы торчат в разные стороны, да и если на то пошло, эта немного полнее их невестки Мяхек. Та худощавее. К тому же эта молодая женщина кажется чрезмерно страстной и даже легкомысленной. Где-то с неделю назад Хасар разговаривал с Ашхабадом и сказал, что лето подходит к концу, при этом еще раз напомнил теще, что внуки собирались приехать к нему, отдохнуть на море, на что та ответила: «Дунья говорит, что ей сейчас некогда везти детей, а их мать пару дней назад уехала по делам службы в Турцию, но обещала по возвращении непременно свозить их к деду перед началом учебного года». Так что, по подсчетам Хасара, Мяхек сейчас должна быть не здесь, а где-то в Турции.
Где Аваза, а где Турция?!
Он все искал причины, по которым эта женщина не могла быть его невесткой, но как ни старался, где-то внутри копошилась неприятная мысль: «А вдруг это она? Какой позор!» Заодно он вспомнил, как еще до свадьбы Арслан сказал матери: «Мама, по-моему твоя родственница не камень Мяхек, а самый обычный камень, который пинают ногами!» Похоже, он уже тогда что-то почувствовал.
«Наверно, мой сын еще тогда знал, кто ты такая на самом деле», – грустно подумал Хасар. Его тревога росла, он уже не сомневался, что женщина Аннова на самом деле не просто похожа на его невестку, а она и есть. Он мог бы узнать ее по голосу, но в отличие от Аннова, который постоянно острил и громко смеялся над собственными остротами, она почти не смеялась, а разговаривала измененным голосом – шепотом.
Сейчас Хасар радовался тому, что Аннов не узнал его. Если бы узнал, разве сел бы в эту лодку и отправился в неведомые дали?
Однако все тайное рано или поздно становится явным. Аннов все равно узнает, в чью лодку он сел. И потом, между воровством и развратом расстояние не такое и большое.
На краешке сачака,
