Ты тоже видишь смерть - Ао Морита
– Слушай, Куросэ, а у тебя есть твиттер?
Вопрос, конечно, внезапный, но при этом не то чтобы неестественный.
Девушка отложила телефон на парту и посмотрела на меня:
– Ну есть, а что?
– Ага, значит, есть.
– Угу.
Разговор заглох. Я перевел дух и попробовал зайти с другого конца:
– Помнишь, как-то в тренды попал некто Зензенманн. Слышала?
Я впервые произносил собственный никнейм вслух. Какой же он все-таки странный. Только сейчас я осознал, насколько отстойное выбрал себе имя.
– Не-а, – ответила она, обманув все мои ожидания.
Я в третий раз запнулся. Я-то думал, она скажет, что да, и я спокойно сообщу, что он – это я. А теперь даже и не знал, о чем дальше говорить.
– А что? – вдруг спросила Куросэ, подарив мне неожиданную лазейку, когда я был уже готов схватиться за голову.
Я собрался с духом и спокойно, серьезно произнес:
– На самом деле это я Зензенманн.
– А?..
Кто еще на свете делал такие идиотские саморазоблачения? До чего дебильный никнейм, от которого прямо-таки разит подростковым максимализмом! Я чуть не провалился на месте от стыда.
Я повторил чуть громче:
– Говорю же, Зензенманн – это я!
С каждой фразой этот разговор делался все более бредовым. Но я говорил чистую правду и понятия не имел, как еще ее преподать. В общем, остается надеяться, что Куросэ поверила.
– Слушай, я не совсем понимаю. Давай спокойно вдохнем и выдохнем. – Куросэ тоже явно растерялась, а у меня все плыло перед глазами. – Арата-кун, ты правда Зензенманн?
А кто-то только что пытался меня убедить, что таких не знает. Теперь же она подалась вперед и внимала каждому слову.
– Правда. Только больше не повторяй это имя, а то я сгорю со стыда.
Куросэ изумленно зажала рот ладонью. Думаю, она все еще не понимала, что происходит, и пыталась переварить новую информацию.
– Так вот, это же ты та самая Маррон, которая прислала ему, то есть мне нашу с Кадзуей фотку? – уточнил я, когда пауза явно затянулась.
Поскольку снимали отсюда, то больше некому. А раз она прислала такую картинку Зензенманну, значит, она тоже знает, что нам с ним осталось недолго, – других вариантов я не видел. И мне очень хотелось понять, откуда.
– Эм… Арата-кун, так ты правда?..
Я чуть кивнул. А чтобы подтвердить свои слова, передал ей телефон с открытой фоткой из переписки.
Девушка подхватила корпус длинными белыми пальцами, что-то нажала. В ее глазах отразилось понимание, и она вернула телефон обратно.
– Даже не знаю, с чего начать… – Куросэ поставила локти на стол и спрятала лицо в ладонях. Я терпеливо ждал, когда она соберется с мыслями. – Погоди минутку. Раз ты Зензенманн, то ты уже знаешь?
Я прекрасно понял, что она имеет в виду.
– Знаю. Кадзуя – первого декабря, а я через пять дней после него.
– Вон оно что… Так на себе ты их тоже видишь.
Мы оба не уточняли, что именно. Мне кажется, она так сделала специально. Но не из доброты, а от страха.
– Так зачем ты нас сняла?
Куросэ замялась, но наконец решилась и призналась:
– Если честно, я тоже вижу. С самого детства.
– Что именно?
– У людей, которые скоро умрут, за спиной появляется что-то вроде черной дымки…
Так она впервые прямо заговорила о смерти. Слово «умрут» явно далось ей с большим трудом.
– И у нас с Кадзуей тоже такие дымки?
Она молча кивнула. Снова повисла тишина.
Я как-то пытался искать в интернете людей с такими же способностями, которые обнаружил в себе. Оказалось, их немало. Они терзались так же, как и я, но каждый видел приближение смерти по-разному. Другого такого человека с цифрами не нашлось.
У кого-то в глазах человек, обреченный на скорую гибель, раздваивался, у кого-то, наоборот, становился прозрачным. Кто-то замечал, как на лицо обреченного ложится густая черная тень… так называемая печать смерти. В общем, сколько людей – столько и видений.
Вот, скажем, черная дымка, как у Куросэ. А кто-то видел синигами. Уж не знаю, насколько они говорили правду, но очень многие проклинали свой обременительный дар.
Однако я и помыслить не мог, что Куросэ – одна из них. Я вспомнил, что она читала книги о смерти. Видимо, тоже много повидала на своем веку и искала для себя ответы на мучившие ее вопросы.
– Ты хотела посмотреть, что будет, если мы с Кадзуей узнаем, когда умрем? Из любопытства?
– И это тоже. Но на самом деле в первую очередь я хотела попытаться вас спасти. И я вижу только, что смерть приближается. А когда человек умрет – этого не знаю, – ответила девушка, глядя на меня в упор, хотя мне и казалось, что на самом деле она изучает то, что у меня за спиной. Ту самую черную дымку.
– Неужели ты поэтому записалась в литературный кружок?
– Ага. Хотя сначала я думала, что она есть только у Кадзуи-куна. Он сказал, что в кружке еще один человек, который загулял на каникулах. А когда ты все-таки пришел… Увидела дымку… – неловко призналась она, отводя взгляд.
– Ясно. Я-то думал, ты в него влюбилась.
– Нет. Просто не хочу, чтобы он погиб. И ты тоже.
Вот как раз этот пункт вызывал у меня самое большое недоумение. Тем временем Куросэ продолжала:
– Но теперь я спокойна! Если мы знаем точные даты, то наверняка можно поднапрячься и переписать судьбу!
– Не-не-не. Ты же не серьезно? Мы с тобой просто ходим в один кружок. Почему ты пытаешься нам помочь?
– Минутку. Ты сам-то, понятное дело, собираешься спасти Кадзую, так? Вы же друзья? Друзья друг другу помогают, – ответила она, будто неуверенная в собственных выводах.
Но я покачал головой:
– Нет, не собираюсь. Я считаю, что судьбе лучше не перечить.
– Серьезно?
– Угу. Серьезно. Такая у меня жизненная позиция.
Куросэ взвилась:
– Вот придурок! Ты что, просто так будешь смотреть, как умирает твой друг?! – Она вскочила с места и гневно ударила по столу. Прежде чем я успел ответить, зазвенел звонок, который возвещал конец дополнительных занятий.
– Как будто мне так хочется, чтобы Кадзуя умер… Но от судьбы не убежишь, и я считаю, что с ней надо просто смириться, – слабым голосом ответил я, когда звонок утих.
У каждого человека свои взгляды на жизнь и смерть. У меня вот такая точка зрения. А правильной все равно не существует. Но Куросэ, все еще возмущенная до глубины души, буравила меня взглядом.
– Пора возвращаться, давай по дороге продолжим.
Я закинул сумку на плечо и отправился к выходу, а Куросэ зашагала
