О чём молчит Ласточка - Катерина Сильванова
Юра посмотрел на него, прищурившись, но вдруг пожал плечами, развернулся и потянулся за бутылкой коллекционного коньяка, стоящего в углу шкафчика — давний подарок одного из клиентов фирмы.
— Нет! — Володя подскочил к нему. — Не смей!
Юра откупорил плотную крышку.
— Тебе коньяка жалко, что ли?
Володя попытался выхватить у него из рук бутылку, но Юра неожиданно крепко вцепился в неё.
— Мне тебя жалко!
Юра потянул на себя. Мгновение — и осколки бутылки разлетелись по кафельному полу в луже резко пахнущего алкоголя.
— Вот чёрт. Всё же придётся идти в магазин, — разочарованно протянул Юра. Он даже не вскрикнул, когда уронил бутылку. Развернулся и направился к лестнице на второй этаж.
Перешагнув через лужу, Володя нагнал его у ступенек, схватил за локоть.
— Я запрещаю приносить алкоголь в мой дом!
Юра снова равнодушно пожал плечами.
— Ладно. Тогда буду пить его на улице.
— Никуда ты не пойдёшь! — прорычал Володя и дёрнул Юру на себя, не давая уйти на второй этаж. Тот вырвал руку.
— И что ты сделаешь? Запрёшь меня?
— Если это поможет тебе бросить пить, то да!
— Я тебе что, собака? Хочешь на цепь меня посадить и выпускать по команде?
— Если это поможет тебе, — снова повторил Володя.
— Не поможет! Я человек, я имею право…
— Да ты не похож на человека! — перебил его Володя. Схватил за плечи, подтащил к зеркалу, поставил к нему лицом. — Ты на себя посмотри! Разве так выглядит человек, Юра? Нет, так выглядит ничтожество…
Он осёкся, поймав в зеркале потускневший взгляд Юры. Тот поджал губы, резко вдохнул, будто его ударили под дых. Дёрнулся. Володя ещё сильнее стиснул его плечи, удерживая. Юра выкрутился, рванул в сторону — Володя попытался заключить его в объятия.
— Пошёл ты к чёрту, — прошипел он, дёргаясь в его руках.
— Юра, успокойся.
— Пошёл… ты… к чёрту! — Он вывернулся, отпихнул от себя Володю и стал подниматься по лестнице.
Глядя на его сгорбленную спину, взлохмаченные волосы и дрожащую руку, что держалась за перила, Володя ощутил сожаление. Ну что он ему сказал? Зачем так грубо?
— Юра, стой!
Тот остановился.
— Что? — не оборачиваясь, спросил он.
— Прости, я грубо сказал, я не хотел так. Куда ты?
— Спать.
— На диване опять? Тебе там не место…
— А где моё место, Володя? В будке Герды?
— Нет, в моей кровати, рядом со мной. Пожалуйста, хватит спать по отдельности. Я скучаю, мне тебя не хватает.
— Я же ничтожество, Володя. Зачем тебе рядом такой, как я?
И он ушёл наверх, даже не обернувшись. Володя покачал головой, потёр руками лицо. А ведь он хотел обсудить с Юрой, как отмечать его день рождения…
Лёжа в кровати, Володя пожалел, что не взял тогда рецепт у Игоря. Снотворное закончилось, а успокоительное, сколько бы Володя его ни пил, не помогало. Он проворочался в кровати почти до утра, прислушиваясь к звукам в доме. Вдруг Юра всё-таки придёт? Нет. Он даже ни разу не спустился на кухню попить воды.
Володя переживал за него — он ведь так ничего и не поел. А у него в кабинете оставался ром, не весь же разлился из бутылки. И ведь наверняка Юра его выпил, да ещё и на голодный желудок.
Володя прокручивал в голове куски их ссоры. В какие-то минуты сон таки приходил — душная тяжёлая дрёма, сквозь которую он снова и снова слышал Юрин равнодушный голос и свой — строгий и ледяной.
«Хочешь на цепь меня посадить?!»
«Так выглядит ничтожество! Ты выглядишь как ничтожество!»
И, выныривая из этого марева, Володя отчаянно тянулся к Юре — встать с кровати, подняться наверх, обнять его. Но продолжал лежать, понимая, что Юра наверняка заперся в кабинете, а ломиться к нему посреди ночи — только провоцировать новую ссору.
Утром Юра не спустился к завтраку. Володя, собравшись уже на работу, поднялся к нему. После вечернего скандала он теперь не знал, как попросить прощения, а тем более — как поздравить Юру. Володя безрезультатно подёргал ручку двери — закрыто.
— Юра, я не хочу опять врываться к тебе без спроса, но ты хоть подай признаки жизни. С тобой всё в порядке?
За дверью послышался шорох. Через полминуты щёлкнул замок — Юра приоткрыл дверь. Выглядел он ещё хуже, чем вчера — помятый, с опухшими покрасневшими глазами, всклокоченный и сонный. Володе сразу же захотелось обнять его, затащить в душ, вымыть, накормить и уложить спать в чистую мягкую постель. Но Юра не дал ему сделать навстречу и шага — придержал дверь, оставив только небольшую щель.
— Как видишь, со мной не всё в порядке, но я живой.
— Юра, чем тебе…
— Не надо мне помогать, — оборвал его Юра. — Иди на работу.
И Володя не посмел ему перечить — будет ведь только хуже. А тем более не смог выдавить слова поздравлений, которые прозвучали бы сейчас как насмешка. Он лишь сказал:
— Я приготовил завтрак, а в холодильнике стоит суп. Поешь, пожалуйста, ты со вчерашнего дня голодный.
Юра захлопнул дверь.
Спускаясь по лестнице, Володя чувствовал, как внутри всё раздирает от боли. Юра закрылся от него — и физически, и морально. Володя наговорил ему гадостей, и, сколько бы теперь ни раскаивался, слов обратно не возьмёшь.
Он не знал, что делать. Он боялся за Юру. Боялся, что, стоит уехать на работу, как Юра тут же пойдёт в магазин. Ему же плохо, у него жуткое похмелье, и ему нужно выпить, чтобы полегчало, и так по кругу, а это прямой путь к запою. Да что там — Юра уже ушёл в запой.
Володя положил коробочку с браслетом на видное место — на кухонный стол, рядом с чайником. Вертя в руках пустой бумажный лист, долго думал, написать пожелание или попросить прощения. Глупо делать это так, будто он боится
