Лесная фея для герцога
Вздохнув, я пролистнул ещё несколько страниц. Записи обрывались; сохранилась только самая последняя, и я впился в неё взглядом с неожиданной жадностью, рассчитывая понять хоть что-нибудь в истории этого замка.
«Ни одна магия не может пройти сквозь стены нашего замка. Кровь истинно неодаренных сыграла свою роль. Дар говорит, что видел свечение аномалии, но оно так и не смогло пройти через заграждения. Источник затих. Шэйран перестал наконец-то бегать по ночам, как сумасшедший, в поисках зовущих его чар, да и девочки чувствуют себя отлично. Замок оправдал ожидания. Надолго? Папа уверен, что не навсегда. Мне хотелось бы верить в лучшее, но я тоже не настолько наивна. Такие, как мы, можем остановить это. Уничтожить? Вряд ли. Дар говорит, что он бы попробовал, но я ещё не сошла с ума – позволять собственному сыну разрывать чужие могилы в надежде провести нужный ритуал. К тому же, кто будет его сдерживать? Он молод; ни я, его мать, ни его дедушка не проживут столько лет, чтобы в случае чего страховать Дарнаэла до самой смерти. Истинно неодаренные рождаются от себе подобных, если верить приезжавшим эльфам, но они боятся приближаться ко мне. Для одного дракона это уже закончилось плохо, и эльфы не хотят потерять свои острые уши, а вместе с ними и бессмертие – боятся, что я настолько ядовита».
Я шумно втянул носом воздух. То, о чем писала королева Карен, напоминало о собственном даре. И о том, насколько его природа была близка к основной энергии, содержавшейся в летающим вокруг замка вчера драконе.
«С Шэйраном эльфы говорили. Сказали, что для того, чтобы человек попытался втянуть в себя аномалию, ему нужна, во-первых, предрасположенность к этой магии, а во-вторых, отличная страховка рядом. Рэй едва сдерживается сам, и даже если я сяду рядом с ним, это не настолько эффективно. Куда ему больше? Мы спрашивали, может ли Дарнаэл подыскать какую-нибудь истинно неодаренную девушку, точнее, Шэйран спрашивал, но его обозвали наивным глупцом. Разумеется, не сможет! Этот дар, как и другая его сторона – особая сила, - проявляется у наследников нашей проклятой династии. Придется прождать много поколений и надеяться, что примерно в один срок родятся истинно неодаренный и носитель королевского дара. Эльфы пророчат о любовной связи, но, чтобы она стала допустима, наша кровь должна быть разбавлена другими… Чтобы эти люди уже не считались родней, а их принадлежность к одному родовому древу осталась не более чем форма…»
Формальностью. Записи обрывались, и разобрать что-либо на стертых страницах было практически невозможно. Я тяжело вздохнул. То, о чем писала королева Карен, отлично ложилось в общую картину, но очень слабо поясняло, что делать дальше. Я чувствовал себя, если честно, глупым пленником собственно дара, который даже толком не знает, что ему делать дальше и как жить.
В дневнике больше не было ничего. Только в самом конце осталось несколько строк, и я с трудом сумел разобрать путанный почерк.
«Когда Шэйран нервничает, он уходит в отдельную комнату. Стены достаточно прочны, чтобы его магия никому не навредила, и он выпускает свои заклинания наружу, позволяя магии очиститься от эмоций, а потом, со временем, впитывает обратно то, что не забрали стены. Это безопасно. Надеюсь, ещё нескоро наследникам нашего рода доведется носить в себе такое проклятье. Мой муж несдержан, а его дар…»
Все. Королева Карен больше ни о чем не писала. Оставшиеся страницы не были пусты, но разобрать, что за записи она оставила на них, было практически невозможным. Я понимал теперь, насколько безопаснее было иметь со мной дело в этом замке, а не просить выехать куда-нибудь, например, в столицу, но Железная Королева не оставила ни единой подсказки – что же делать с собственным даром, который так и рвется на свободу, не желая поддаваться никакому управлению? Как с этим боролся король Шэйран, её супруг? И что делать тому несчастному, который унаследовал не только его магию, а и неумение её контролировать?
Я тяжело вздохнул. Да, мне повезло. Мы с Элоизой родились спустя много сотен лет, и теперь назвать нас кровными родичами не мог бы никто. И… Не знаю, как на это отреагировала бы сама девушка, но я провел бы с нею всю жизнь – если б только знал, что это не станет для неё жестокой клеткой, из которой нет выхода, а вход сопровождался решением сомнительной добровольности.
Вот только аномалия все эти годы тоже набирала силы. И с нею действительно надо было что-то делать. Не зря королева Карен не позволяла никому обживать Диколесье.
И не зря даже спустя столько сотен лет здесь были лишь небольшие деревеньки. Меньшее зло; если они погибнут, то держава не особенно пострадает.
Терпеть не мог этот принцип.
- Забудь о больших целях, - напомнил я себе. – У тебя там куча деревенских, которым ещё надо где-то спать. А для того надо избавиться от всех зачарованных и уничтоженных книг, убрать в этом архиве и ещё сделать нормальные лежаки!
Я шумно выдохнул воздух, делая вид, будто от оглашения этого списка работы мне стало намного легче, и уверенно махнул рукой. Заклинание, рикошетом отбиваясь от стен, вихрем пролетело по всем полкам, сбивая книги. Целыми оставались лишь некоторые; большинство же, раскрывшись, обращалось в прах.
Магия затихла минут через двадцать. Я окинул взглядом свое поле боя и, тяжело вздохнув, направился к выходу.
- Выметайте пыль и пепел от книг, те, что уцелели, складывайте на самые первые стеллажи, - велел я. – И поскорее! У нас мало времени, после уборки ещё предстоит заняться вашими постелями!
