Украденная семья
Бриллианты, наверное. Настоящие! Это вам не шуточки. Деньжищ бешеных стоило… Такое и надевать страшно — с головой оторвут. Бандиты или кто похуже. Возвращаю украшение в футляр и прячу его под подушку, но продолжаю думать, что я королева, будто колье на мне.
А если откровенно, я человек творческий, больше к духовному тянусь. Мне было бы приятней, когда Лютольф принес кофе в постель или стихотворение посвятил, дверь в машину открыл. Сам за парацетамолом сбегал, когда вдруг простыла.
Но Адам — мужчина практичный, заземленный на материальных благах. Ему проще откупиться, чем петь мне серенаду под балконом. Не знаю доподлинно, сколько лет финансисту — на вид, старше тридцати, в таком возрасте уже не меняются. Мне придется смириться с некоторыми чертами Лютольфа и только осторожно попытаться их скорректировать.
Я выхожу из комнаты в ванную и умываюсь. Переодеваюсь в трикотажное платье, спускаюсь на первый этаж. С радостью приветствую Алиску.
После встречи с Вадиком Адам запретил нам несколько дней покидать дом. Дочь несказанно счастлива, ведь не нужно вставать ни свет ни заря и ехать в садик.
Хельга в кухне гремит посудой, вежливо здоровается со мной и приносит кофе.
— Поначалу думала, что ты, Хельга, коварная и стервозная… Как же я ошибалась. Кофе чудесный! — делаю глоток.
— А кто сказал, что это не так? Для меня главное, чтобы господин Лю… кхм… — вспоминает о присутствии Алиски, — Синицын был доволен. Ради семьи я готова на все.
— Мило.
Натягиваю улыбочку и начинаю корить себя за излишки откровений, в который раз подтверждая, что Хельга мне не подружка. Но порой очень хочется с кем-нибудь поговорить, пустить сплетню, обсудить Лютольфа и качественно перемыть ему кости…
…Алиска уговаривает меня поиграть в парикмахерскую. Сползаю с дивана и сажусь на пол. Дочь располагается позади, копошится в моих волосах, собирая из них жгутики, косички, вяжет узелки, скрепляя разноцветными заколками.
Малышка никак не может определиться, кого она хочет подстригать — людей или собачек, но тренируется на родной матери. Не исключаю, что представляет она вместо меня болонку. А я бы мечтала отправить Алису в медицинский, чтобы под старость лет не иметь проблем с врачами.
Спустя минут двадцать прическа почти готова, буду долго распутывать, но ради Алиски волос собственных не пожалею.
Внезапно раздается звонок в дверь. Раньше мне не приходилось его слышать, поэтому испуганно подскакиваю. Хельга, как назло, куда-то делась, а трель все продолжается.
— Алиса, поднимись и запрись в своей комнате, — говорю дочери.
— Нет, я не оставлю тебя здесь одну, — спорит.
— Я что тебе говорю?!
Суетливо хватаю Алиску за рукав кофточки, веду к лестнице, еще раз прошу, чтобы слушалась. А первый этаж разрывается от шума. С опаской крадусь к порогу и осторожно отодвигаю штору.
Я вижу на крыльце блондинку. Женщину в ярко-красном пальто. Она тычет пальцем на звонок. Даю себе время, чтобы обдумать действия, набрасываю цепочку и все же решаюсь приоткрыть дверь.
— Вы к кому? — выглядывая через узкий зазор, интересуюсь.
— К тебе, — брезгливо фырчит в ответ.
Мысленно прикидываю, откуда меня может знать эта особа. Одна из моих клиенток? Нет. Таких фиф руки парикмахера Юлии еще не касались. Значит, явилась по рекомендации, да с гонором, как из столицы.
Наемники Лютольфа забрали из прошлой квартиры кое-какие рабочие инструменты, однако стимул обслуживать на дому женщину отсутствует. Придется деликатно объяснить дамочке, что сейчас я нахожусь в отпуске, но держать на пороге ее тоже не получится. Сарафанное радио — оно такое. Не угожу, и это расползется по всему городу, да еще приукрасят.
Снимаю цепочку с двери и приглашаю дамочку войти.
Надеюсь, вынужденное затворничество, организованное Адамом, не будет постоянным. Как только проблемы рассеются, я смогу вернуться к нормальной жизни и вновь работать в салоне.
Незнакомка топает высокими каблуками, словно хозяйка, не разуваясь, шагает в гостиную и, расправив полы пальто, плюхается на диванчик. Складывает ногу на ногу, смотрит на меня, как мышь на крупу.
Я удивляюсь ее наглости, но в силу профессионализма и опыта реагирую спокойно. Работа с людьми сложная, и я не девочка, чтобы трусить перед мадам.
Вот помню, когда у клиентки отвалились коклюшки вместе с волосами после химической завивки, тогда оправдывалась, а финты сегодняшней гостьи — мелочи.
Вместо этого оглядываю ее голову, но корни не отросли, они идеально прокрашены, без желтизны, кончики нежидкие. Прическу, что ли, надо? Так пусть на меня полюбуется. У нас в доме и другой «мастер» имеется.
— Чем могу помочь? — прерываю гнетущую паузу.
Блондинка, цокая, закатывает глаза и вальяжно откидывается на спинку дивана, постукивая наманикюренными пальчиками.
— Решила познакомиться с гадиной, посмотреть в ее бесстыжие глаза!
— Почему вы меня оскорбляете?
И тут я напрягаюсь, инстинктивно упираюсь руками в бока, принимая главенствующую позу. Женщина корчит гримасу и клонит голову.
— Ну как же? Мы с Адамом уже долгое время вместе, а здесь ты нарисовываешься. Хотя не думаю, что Лютольф относится к тебе серьезно, простая интрижка. Я из Парижа прилетела, живу в роскошном особняке с прислугой, а ты в клоповнике, но… — медленно поднимается, — не рассчитывай, что так легко заполучишь обеспеченного мужчину…
Она пялится и шипит змеюкой.
Сначала я даже потеряла дар речи. Как обухом по голове стукнули. Потом во мне то-то взыграло, и я чуть не проболталась о нашей с Адамом тайне. Я не уверена в личности незнакомки. Вдруг ее подослали враги, чтобы скомпрометировать Лютольфа? Буду хитрее, насколько смогу.
— Вы говорите чушь. Я жена Вадима Синицына и никакого Адама не знаю!
Вроде убедительно отвечаю, однако голос дрожит. Не от страха вовсе, а от чего-то другого. Полагаю, именно это испытывал Адам, когда я просила его не убивать Вадика.
