Его маленькая слабость
Испытываю какое-то нездоровое удовольствие от того, что кормлю с вилочки свою непрошеную гостью. Моя тарелка стоит рядом. Нетронутая. Я так увлекся процессом, что и забыл, насколько был голоден. А она так послушно открывает ротик, что я невольно задумываюсь: откуда столько доверия?
— Ну вот, умница, — шепчу я.
Опускаю вилку в пустую тарелку. Тянусь, чтобы протереть блестящие от масла губы. Касаюсь — и замираю. По кончику пальца скользит влажный язычок. Тело словно пробивает током. Радар симпатии вновь начинает расти.
Нежный рот не спешит закрываться. Опасно. Мозг отключается. Палец неторопливо проникает внутрь. Аня прикрывает глаза. Пухлые губки смыкаются, и я натурально чувствую, как мою плоть благодарно посасывают.
Ох, дьявол! Награди меня терпением!
— Анют, — хриплю я, — со взрослыми дядьками так играть может быть опасно...
Невидящие глазки распахиваются. Девочка шокированно вскакивает, роняя стул. Будто сама от себя не ожидала подобного. Хотя, признаться, я тоже не ожидал. И уж точно не думал, что мне настолько понравится эта беззаботная игра, что я захочу добавки.
Аня пытается сбежать из кухни, шаря руками перед собой. Налетает бедром на угол и складывается пополам.
Вскакиваю. Ловлю ее в объятия. Бьется, словно птенчик неразумный. Опять смутил ее.
— Ну что ты. Подожди. Я ведь не зверь какой, чего ты бежишь от меня сломя голову?
— Ай-ай! Я не от вас!
— От себя тем более не надо.
Пунцовеет и перестает вырываться. Подхватываю ее удобней на руки. Несу в свою комнату. Опускаю на кровать с единственным целомудренным намерением оценить место удара. Нависаю над ней, ставя колени по бокам от ее бедер.
— Дай взгляну. — Тяну резинку шортиков.
Аня вцепляется в мои руки и тесно сводит ножки.
— Я только гляну, нет ли синяка.
Нерешительно отпускает меня. Но еще сильнее сжимает бедра, когда я слегка приспускаю шорты вместе с трусиками. Худенькая такая. На острой выпирающей косточке виднеется красное пятно. Похоже, синяку все же быть. Веду пальцами вокруг ушиба. Девочка непроизвольно сжимается. Сгибает ноги в коленях, упираясь мне в пах.
— Очень больно?
В голове возникают непрошеные воспоминания. Эти стройные ножки на моих плечах. И моя голова между ее бедер.
Облизываюсь, как голодный кот. Кладу горячую ладонь на плоский животик, вынуждая его слегка подрагивать. Наклоняюсь, не особо осознавая адекватность своих намерений. Касаюсь губами острой косточки.
Аня вздрагивает. Начинает ерзать попкой, будто хочет уползти от меня.
Я чувствую запах ее желания. Запах молодой женщины, что дурманит голову хлеще коньяка. Снова касаюсь губами ее кожи. Не отталкивает. Притихла, будто и слово вымолвить боится. Провожу кончиком носа вдоль резинки трусиков. Дышу шумно, не в силах совладать с собой. Чувствую, как по венам течет раскаленная сталь.
Я хочу ее. Об этом мое тело буквально кричит. Похоже, и она меня.
Но так ведь нельзя? Это даже для меня слишком. Я-то привык женщин использовать не задумываясь. Но не при таких обстоятельствах. Тем более что я уже однажды сломал ее. Видимо, потому и сбежала.
Запомнил я ту ночь. Телефон зазвонил, прервав нас. Я не собирался останавливаться. Хотел только послать Ларису к чертовой матери, сказать, что я передумал и не хочу, чтобы она меня забирала. Был у меня к сестрице серьезный разговор о ее непомерных тратах. Да только птичка эта весь настрой на разгон сбила.
Я хотел продолжать. Снова и снова... Пока не остыну. Но когда вернулся, ее уже не было. Испугалась. Еще бы. Я на ее фоне взрослый дядька. А она нежная такая. Дрожит постоянно.
— Нет, — врывается в мои мысли истеричный шепот.
Поднимаю глаза, готовясь успокоить девочку. А она сжимает руками голову. Выгибается, словно от боли.
— Ань. — Наклоняюсь к ней. — Что? Что с тобой?
— Голова! Сейчас разорвется! — стонет болезненно.
Глазами отыскиваю телефон и, вскочив с кровати, хватаю аппарат. Набираю номер Валерки. Врач он, может, и не самый толковый, но точно подскажет, что делать.
Вкратце объясняю другу ситуацию. Слушаю инструкции. Закончив разговор, бросаю мобильник на тумбочку и расторопно возвращаюсь к корчащейся на моей кровати девушке.
— Анют, — кладу свою похолодевшую ладонь на ее лоб, — еще болит?
— Немного лучше, — шепчет она.
— Ты... что-то вспомнила? Доктор сказал, что воспоминания могут возникать вспышками. Из-за этого и голова болеть может.
Молчит. Но щеки покрываются румянцем. Значит, что-то вспомнила...
— Расскажи мне.
Она вдруг садится на кровати. Спускает ноги и обнимает себя за плечи руками дрожащими.
— Не могу, — бормочет.
— Меня вспомнила? — настаиваю я, желая знать, что из того, что между нами было, она могла сейчас вспомнить.
— Нет. Нечего рассказывать, — упрямится девочка. Неуверенно поднимается на ноги и, пошатываясь, обходит кровать. Хочет уйти от меня.
Ловлю ее руку.
— Не отпущу, пока не расскажешь.
— Я... не знаю, что это было, — смущается она. — Просто ощущения...
— Ощущения? — переспрашиваю, подтягивая к себе.
— Да. Такие знакомые. Будто...
— Будто подобное уже было? — заканчиваю за нее.
— Да.
— И что же тебя так смутило?
— Не хочется думать, что я была потаскухой, — выдавливает она.
Выдергивает руку и неторопливо идет к двери. Я поднимаюсь, устало потирая переносицу. Сейчас бы спать завалиться. Да не могу отпустить ее. Кладу руку на дверь. Соблюдаю дистанцию, однако чувствую тепло ее кожи на своей.
— Ты же цветочек нежный. Ну какая из тебя потаскуха? К тебе прикоснись, — скольжу пальцами по тонкой шее, — и ты уже дрожишь вся. Опытные девочки так себя не ведут.
— Буду знать, — обиженно выдает Аня и с психу дергает ручку.
А я на ее шею залип. Склоняюсь. Касаюсь губами. Аня сдавленно стонет и тут же поворачивается в моих руках.
