Тест на отцовство
Сегодня я на работу не пошла. Весь день сижу дома и бесцельно пялюсь в работающий телевизор. Яркие картинки мелькают перед глазами, но я почти не улавливаю суть происходящего на экране. Мне плохо и грустно. В душе завывает метель.
Сообщить о том, что определить отцовство во время беременности не получится, я так и не отважилась. Не сказала об этом никому: ни Мирону, ни Максиму. Недавний инцидент у клиники наглядно показал, что мы не сможем протянуть еще семь месяцев в состоянии томительного ожидания. Да за это время Максим с Мироном поубивают друг друга! И меня заодно…
Вновь и вновь прокручиваю в голове ситуацию и все больше склоняюсь к мысли, что надо заканчивать эту эпопею с «двойным» отцовством. Идея рассказать мужчинам правду изначально была провальной, и сейчас я очень жалею, что поступила так необдуманно. Хотела как лучше, а получилось как всегда.
Надо было просто сказать, что ребенок от Мирона. Он бы поверил. Не в его характере не доверять и проверять. Да и Максим бы принял эту версию. Никуда бы не делся.
Тогда я стремилась быть честной, а теперь понимаю, что в моем положении честность – это непозволительная роскошь. Надо руководствоваться мозгами и холодным расчетом. Мирону этот ребенок нужнее, чем Максиму. Точка.
Я, конечно, заварила кашу, но сейчас все еще не поздно сделать рокировку. Так, по крайней мере, получится сократить потери.
Беру в руки телефон и набираю номер лучшей подруги. Она берет после второго гудка:
– Да, дорогая, привет, – отвечает, слегка запыхавшись. – Как у тебя дела?
– По-старому, – отвечаю без энтузиазма. – Алин, мне понадобятся связи твоей тети. Она по-прежнему главврач?
– Да, а что ты хочешь? – настораживается.
– Подделать документ, – говорю спокойно. – Мне нужна бумажка, подтверждающая, что отец моих детей Мирон.
– Но Соня! Это невозможно!
– Возможно все. Вопрос лишь в цене.
– Зачем тебе это нужно? – недоумевает подруга. – Ты ведь сама хотела знать правду…
– Больше не хочу. Я устала. Измотана до предела. И они измотаны не меньше моего. Я хочу поставить точку в этом деле, Алин. Хочу отпустить Максима и помириться с Мироном.
– А если твоя ложь вскроется? Если они поймут, что ты соврала? Захотят лично убедиться в результатах, пойдут в клинику…
– Это очень маловероятно. Ни у Мирона, ни у Максима нет повода подозревать меня во лжи. Если бы я хотела соврать, то сделала бы это еще на начальном этапе. Ведь рассказать им правду было моей идеей.
– Тоже верно, – нехотя соглашается Алина. – Они не ждут от тебя подвоха.
– Вот именно.
– Ты точно все решила, Сонь?
– Точно. Знаешь, Алин, мне кажется, Мирон будет классным папой. Он хороший, честный, любящий и…
– А Максим? – интересуется тихо.
– С Максимом у нас нет никакого будущего, – испускаю протяжный вздох. – Он богач, космополит и плейбой. Живет то в России, то в Европе. Меняет женщин как перчатки. Отношения – это не для него. Как, впрочем, и родительство.
– Но… Разве правильно решать за него? – спрашивает робко.
– У меня нет вариантов. Если буду ждать до тех пор, пока родятся дети, потеряю их обоих. И Максима, и Мирона. А одной я остаться не хочу.
– Ну… Тогда выбор вроде как очевиден…
– Да, думаю, что так. Так ты организуешь мне встречу с тетей?
– Я попробую, Сонь. Попробую.
***
– Здравствуй, София, – Багиров садится напротив.
Как всегда вальяжный, спокойный, уверенный в себе. Следы драки за две с лишним недели почти сошли. Лишь бледно-зеленый синяк на скуле напоминает об эмоциях, которые вышли из-под контроля.
– Привет, Максим, – сглатываю волнение, стараясь держаться естественно. – Может, ты для начала хочешь сделать заказ?
– Брось, Орловская, мы же не есть сюда пришли, – небрежным жестом отмахивается от рванувшего к нам официанта. – Давай ближе к сути. Результаты теста пришли?
– Да, – произношу твердо. Не отвожу взгляд от карих, пристально сощуренных глаз, хотя, признаться честно, мне это стоит неимоверных усилий. – Результаты готовы.
Достаю из сумки заранее приготовленный конверт и кладу его перед Максимом на стол. На секунду он опускает взор на бумагу, но затем снова переводит его на меня.
– Что там, София? – его голос звучит чуть более сипло, чем обычно.
– Это ребенок Мирона, – озвучиваю реплику, которую репетировала до этого, наверное, тысячу раз. – Не твой.
На мгновенье на лице Багирова отражается такое жгучее разочарование, что мое сердце болезненно сжимается от сострадания. Я словно подглядела момент его беспомощности. Впервые увидела этого сильного и властного мужчину уязвимым.
Несомненно, он ждал другого ответа. Но пластырь лучше срывать быстро. Чтобы не растягивать боль.
Максим проводит рукой по волосам, очевидно, переваривая услышанное, а затем вновь напускает на себя невозмутимости. Минута слабости позади. Теперь передо мной снова хищник. Решительный и непобедимый.
Расслабленным движением руки раскрывает конверт, пробегается глазами по документу, а затем вновь фокусируется на мне.
– Ну что ж, – одаривает меня улыбкой. Как будто даже немного снисходительной. – Поздравляю, София. Совет вам, как говорится, да любовь.
Он держится достойно. Не придраться. Никакой неуместной драмы, никаких упреков и язвительных выпадов. Ни-че-го.
– Спасибо, Максим. И извини, что втянула тебя во все это.
– Брось, это было даже весело, – усмехается и смотрит в окно. – Представляешь, в какой-то момент я поверил, что смогу стать хорошим отцом.
Его слова режут без ножа, заставляя усомниться в правильности приятого решения. Но пути назад нет. Я обрубила его. Раз и навсегда.
– Уверена, когда-нибудь ты станешь прекрасным отцом, – в горле отчего-то першит.
– Спасибо, конечно, но теперь уже вряд ли, – он поднимается на ноги.
Так и подмывает спросить «почему?», но усилием воли я заставляю себя промолчать. Это не мое дело. Больше не мое. У меня есть Мирон, а Максим… Думаю, уже через месяц он забудет об этом неприятном инциденте.
