Украденная семья
— Так будет лучше для нас обоих.
— Ты обиделся на меня за ту ночь? Да? Поэтому ты злишься?..
— Не говори ерунды. Завтра как обычно отвезешь Алиску в сад.
Нейтрально отвечает, расслабляет горячую ладонь, освобождая мою руку. Адам забирает из шкафа полотенце и, набросив его на плечо, спешно идет к двери.
— Постой! — кидаюсь за ним.
— Ложись спать.
— А ты?
— Какая разница?
Громко хлопает дверью. Даже не посмотрел на меня. Вот точно души в Адаме нет, а вместо сердца камень.
Расстроенно валюсь на кровать, слышу, как течет вода — Лютольф принимает душ. Позже с первого этажа долетает звон посуды — Адам пьет кофе. Я пялюсь на часы и жду — стрелки медленно ползут к половине второго, я так же медленно моргаю и с каждым взмахом ресниц понимаю, что снова буду засыпать одна…
…Открываю глаза от трели будильника. Нехотя морщусь, мутным взглядом окидываю серую от раннего солнца комнату. Лениво потягиваюсь, встаю с кровати. Освежаюсь, переодеваюсь в трикотажное платье и плотные колготы. Подкрашиваю ресницы, собираю волосы в хвост. В детской бужу Алиску:
— Еще пять минуточек…
Пока выбираю наряд для дочери, нахожу новые вещички, волшебным образом появившиеся в шкафу. Разложенные по идеальным стопочкам. Нужно предупредить Хельгу, чтобы не копалась в детской без моего ведома.
Алиска надевает плюшевый костюм, терпеливо ждет, когда я заплету ей две косички. Беру малышку за руку и вывожу на лестницу.
Мне иногда кажется, что, в отличие от нас, Хельга никогда не спит. В какое бы время я ни спустилась, всегда застаю экономку в строгом закрытом платье, с аккуратной прической. Она постоянно бдит, как тень затаивается по углам.
— Тосты с красной рыбой, — объявляет Хельга и ставит блюдо на стол.
— Алиса позавтракает в садике, — отсекаю предложение, но чувствую, как затряслась маленькая ладошка, сжатая моей рукой.
— Она не хочет есть молочную кашу, — парирует Хельга. — Алиса сама попросила вчера бутерброды.
С каких пор в доме Лютольфа стали потакать капризам дочери? Слушать ее указы? Возможно, я отношусь к ситуации предвзято и принимаю доброту Хельги за намек, мол, она точно уверена, что Алиска — дочь ее хозяина. Поэтому подчиняется каждому слову малышки, но почему молчит? Или они все уже в курсе? Господи.
— Алиса поест в саду…
Не так смело бубню себе под нос и насильно утягиваю дочь к порогу. Спину окатывает холодом. Надеваю пальто, Алиска застегивает пуховичок с меховой опушкой. Во дворе нас встречают лысые охранники.
— За воротами такси, — хрипит один, — только без приключений, Юлия Алексеевна.
— Вы мне угрожаете?!
— Предупреждаем.
— Тогда посадите меня на цепь!
Срываюсь. Я тоже не железная. Слышу, как всхлипывает Алиска. Лишь после этого закрываю рот, делаю приветливое выражение лица и веду дочь за территорию Лютольфа. Седовласый ни о чем не догадывающийся водитель ожидает, пока я усаживаю Алису в специальное кресло. Падаю рядом, приобняв малышку, называю водителю адрес. Поглаживаю доченьку, но вижу в ее глазах грусть.
— Почему ты не любишь папу?
— Не говори так… все хорошо. Ну? Алис, посмотри на меня…
Касаюсь ее щечек и приподнимаю лицо. Сердце сжимается, а потом на куски рвется. Даже бог не ведает, как мне сейчас тяжело.
— Ты больше не обнимаешь папу и не целуешь! Ты не смеешься, а только плачешь.
— Главное, что я тебя очень люблю, солнышко.
— Расскажи мне секретик, папа о нем не узнает.
Теперь я давлю в себе слезы, плавно перевожу тему на фей Винкс. Дочка вроде забывается и почти улыбается, когда желтая машина такси останавливается у разноцветного забора садика. Я снова перенимаю образ непринужденной супруги и завожу Алису в здание.
Разуваемся, вместе поднимаемся по ступенькам, застеленным ковролином. В раздевалке открываю шкафчик с вишенками, достаю сменку. В ушах звенит визг ребятни, голоса заботливых родителей, громкий бас отца Иванчуковой — он лично завозит дочь каждое утро, и преимущественное количество мамочек завидует его жене.
Натягиваю Алисе белые колготки и поправляю юбочку, отдаю воспитательнице деньги на билет в кукольный театр.
Позже возвращаюсь на том же такси домой и только на полпути понимаю, что все это время нас сопровождало черное авто Лютольфа, двигавшееся позади. Мне, как узнице золотой клетки, ничего не остается, кроме подчинения, а еще жутко от того, что Адаму известен каждый мой шаг, однако я понятия не имею, где находится Лютольф. С кем. Возможно, я поступила некрасиво, но мне не за что стыдиться. Это все ради блага нашей дочери и от своей цели я не откажусь.
В особняке бездумно слоняюсь из угла в угол, несколько раз принимаю душ, читаю книги, со вздохами собираю “косынку” на компьютере без интернета. Адама до сих пор нет, Алиска в садике, а Хельга мне не подружка, чтобы мило беседовать. За окном тоскливо и пасмурно, хочется включить меланхоличную музыку про несчастную любовь, взять чашечку кофе и думать о нем…
Когда пасьянс разложен, а тушь на ресницах нанесена третьим слоем, я вновь собираюсь, чтобы забрать Алиску домой.
***
— Завтра у нас будет конкурс! — деловито заявляет малышка.
Вроде забылась и снова радуется.
— Да? Замечательно! — поддерживаю ее вдохновение.
— Конкурс “предновогодние дары природы”! Поделки нужны из овощей.
— Алисонька, и ты говоришь мне это сейчас? Мы же проехали все супермаркеты…
Дочка пожимает плечами. Но ничего, мне не привыкать до рассвета мастерить, исхитряться. Спасибо, что не соревнования на лучший костюм своими руками. В тот раз я до пяти утра пришивала бантики из фатина и ругала Елену Семеновну, а потом весь день отстояла в парикмахерской за работой.
Ближе к восьми вечера Алиска усаживается подле меня в гостиной и наблюдает, как я пытаюсь соорудить снеговика из картошки. И так, и эдак комбинирую, но получается какое-то страшилище из преисподней. Напрягаюсь, с головой погружаюсь в искусство.
