Его маленькая слабость
— И что же?
Ее рука вздрагивает и неуверенно ложится на мою грудь:
— Кое-что большее.
— Анют, из меня такой себе лирик. Объясни по-человечески.
— Звезды, каша, бассейн, часы... — перечисляет она какие-то бессвязные, на мой взгляд, вещи. — Одно то, что вы меня оставили в своем доме... Я вижу, что вы хороший человек.
Нервозно усмехаюсь от неожиданности. А она продолжает:
— Что бы вы ни говорили, но ведь не выгнали. И не воспользовались, хотя... — Шумно выдыхает, прикусывая губку.
Улыбаюсь. Ляпнула лишнего. И я все понял.
— Хотя говорю, что хочу тебя, — заканчиваю за нее, упираясь носом в ее лоб.
Заметно напрягается.
— Да. В общем, — начинает тараторить, явно желая увести разговор в другое русло, — разве плохой человек стал бы учить меня готовить кашу?
Отстраняюсь слегка, чтобы не волновалась, что я снова сотворю какую-нибудь глупость.
— И что же, ты меня теперь совсем не боишься? Я ведь завтра проснусь и неизвестно, что выкинуть могу.
— Это страх перед неизвестностью. Но не перед вами. Если завтра вы решите выставить меня из своего дома... я пойму.
Я даже не стану ей чего-то обещать. Она вполне очевидно растопила мое сердце. Но не заледенеет ли оно до завтрашнего утра, я гарантировать не могу.
— Анют.
— М?
— Ты это... прости меня. За то, что было. И за то, что, возможно, будет.
Она улыбается. Чего это?
— Мой дружелюбный волк уснет. И появится другой.
— Запомнила? Если начнет рычать, шли его к черту! — Я смеюсь в ответ, но на душе тяжко. — Давай вылезать, чтобы я и дальше оставался хорошим волком. А то больше сил нет смотреть на тебя в мокрой одежде...
Ее щеки тут же покрываются румянцем. Все правильно поняла, девочка. Слепая, да не глупая. Расторопно отлепляет от себя спереди натянувшуюся мокрую ткань платья, пряча соблазнительные изгибы.
— Сама справишься? — хрипло спрашиваю я, сглатывая вязкую слюну. — Я пока за одеждой сухой схожу.
— Не надо. Я сама. В комнату приду и разберусь.
— Нет.
Ее взгляд от неожиданности начинает блуждать по ванной.
— Что «нет»?
— Не пойдешь в комнату. Со мной останешься. Хочу снова уснуть, слушая твой голос.
Она явно в смятении. И ведь даже отказать мне не в силах. А я вроде и осознаю, что нехорошо поступаю. Да только тоже не могу отказаться.
— Вам правда так нравится мой голос? — выдавливает она.
Наклоняюсь к ней. Заглядываю в ее глаза. Но ведь моей искренности она не увидит. Еще прежде, чем успеваю себя остановить, подаюсь вперед. Всего на краткий миг осторожно касаюсь ее влажных губ своими. Неторопливо отстраняюсь. Упираюсь в ее лоб.
— Это — моя маленькая слабость.
Спешу выйти из ванной, пока опять глупостей не натворил. Ох, не стоит мне ее в своей кровати оставлять.
