Красавица для Чудовища
Мобильный телефон снова завибрировал, и у меня появилось неистовое желание сломать его пополам.
— Слушаю, — звонил Соломин с ежедневным отчетом. Но, стоило поднять трубку, как мышца в районе груди стала сокращаться в предвкушении чего-то нехорошего.
— Михаил Альбертович, — перебирая слова, вытянул он. — Во-первых, поздравляю вас с рождением сына.
— Спасибо, — искренне отозвался я. — Что-то случилось?
И он сообщил мне о том, что моему отцу стало гораздо хуже и сейчас, для того, чтобы спасти ему жизнь, требовалась операция. Сложная, которую не производили без письменного согласия членов семьи.
Слушая помощника отца, я поглядывал на дверь палаты, в которой были мои жена и сын, мое хрупкое счастье, которое я собирался сберечь до конца жизни. Как же грустно, что в такой день моему отцу стало хуже. Можно было уладить это дело как-нибудь через Швейцарию, но могло случиться такое, что отец мог умереть, не дождавшись моего последнего визита.
Положив трубку, подошел к задумчивому Роберту. Который уже смягчился по отношению ко мне, передавая полное право ненавидеть меня нашему тестю.
— Лети в Москву, — выслушав мою ситуацию, он похлопал меня по плечу. — Тебе нужно быть там.
Мне ужасно хотелось организовать для Насти прекрасную выписку, привести ее домой по-новой, но обстоятельства переменились не самым лучшим образом буквально в считанные минуты.
Позвонив Сергею, отдал распоряжение насчет охраны и защиты своей семьи, передал все необходимые инструкции ребятам, а также снова отдал поручение Роберту. Как и полгода назад.
Хулиганка, она не послушалась меня, проигнорировала слова Лихоманова, и приехала сюда.
Мы должны были встретиться с Настей в Швеции, если бы по плану я не потерял память. Я бы поехал за ней туда, в тот дом, который завещал ей по праву. Зная ее характер, я на всякий случай связался с Робертом и это к счастью, спасло нас всех от проблем. Я бы не нашел ее так сразу в Швеции со своей амнезией, а единственный, кому был известен этот адрес, Лихоманов, как мне сообщили этим утром, к сожалению, тоже погиб.
Игнорируя недовольство отца Насти, я снова вернулся в палату, и обойдя расстояние, придвинулся к девушке, крепко ее обнимая. Настя боязливо отстранилась, но возмущаться не стала.
— Я скоро приеду, любимая, — прошептал я, целуя ее в губы.
Ее отец громко закашлял, и лишь тогда я вспомнил о том, что Настя стеснялась подобных проявлений любви при старших. Особенно, при ее отце, ведь в их семье запрещено было так себя вести. К моему стыду, стоило прикоснуться к ее губам, как я совсем забыл о его присутствии в палате. Настя сама остановила меня, ведь мне хотелось целоваться подольше, учитывая нашу короткую, но все же разлуку. Благо, у нас еще будет время нацеловаться вдоволь, когда мы вернемся к нам домой.
Ее щеки заалели, красивое лицо пошло алыми пятнами от смущения, и она опустила голову, глядя на нашего сына, которого больше не выпускала из рук. Поцеловав сыночка в лоб, я услышал тихое, детское пищание, и улыбнулся, после чего, малыш слегка вытянул свои губки. Это было настолько восхитительно, что мое сердце сделало кувырок за грудиной, стучась о ребра.
Наш маленький ангелочек.
— Мне пора, — с тоской в голосе сообщил я, и Настя нахмурилась. — Береги нашего сына.
— Ты снова уходишь? — обеспокоенно протянула она с мольбой в голосе. Как же сложно было слышать подобные, безнадежные ноты в ее речи. Казалось, девушка снова готова была расплакаться. Эгоистично, но это значило, что Настя все еще давала шанс нашим отношения. — Как же так…
Настя отвернулась к окну, пряча от меня свое лицо. Я готов был вымаливать ее прощение до конца жизни. Ее отец громко вздыхал, будучи в одной палате с нами, демонстрируя всем видом свое присутствие, которое уже игнорировала даже его дочь.
— Моему отцу стало хуже, — поцеловав девушку в щеку, прошептал я.
Медленно развернувшись, Настя посмотрела мне глаза с глубокой досадой, а затем, понимающе кивнула. Поцеловав сына напоследок, я с трудом, наконец-то, отстранился, ринувшись к выходу из палаты, иначе, так бы и остался рядом с женой.
Проходя мимо тестя, попросил его позаботиться о моей семье, на что он, фыркнул, качая головой. Вступать с ним в словесные поединки я не имел ни малейшего желания.
Наблюдая в иллюминатор за постепенно уменьшающимся Цюрихом, я думал о своей маленькой семье. У меня родился сын, и, если бы не болезнь отца, этот день я бы провел совсем по-другому. Мы были сейчас отмечали рождение сыночка и день рождения Настеньки втроем.
За Настей будут присматривать, за это я был спокоен.
Сейчас, независимо от того, что мне было известно об отце, я простил ему все. И внебрачного сына, и его желание простить душевнобольную дочь друга. Папа не знал о том, что она убийца, так же, как и Шмелев, который из-за своей слабости закрыл глаза на преступника-зятя, подставившего его, втаптывая во всю эту грязь. К сожалению, мне пришлось платить за их грехи, но виновники уже были наказаны.
Конечно я растерялся, когда Евгений сообщил мне о родстве со мной. В ту минуту я почувствовал себя преданным, а отца — предателем. Но сейчас, когда папа при смерти, у меня не было права отказываться от него. Он оступился, но в свое время подарил мне много любви и не дал почувствовать отсутствие матери.
