Ад, или Александр Данилов
— Пап, я всё! А там, в приёмном, самообращение с ногами, — протараторила Катя, уже переодевшаяся в сарафан и босоножки и готовая бежать домой.
— Ноги какого пола? — спросил Данилов, вставая из-за стола.
— Женского преклонного, сам увидишь, эти ноги запомнятся надолго. На меня они произвели впечатление. Меня здесь нет. Я очень тороплюсь, почти опаздываю. — Она чмокнула отца в щёку и убежала. Данилов же не спеша спускался по лестнице, пытаясь предположить, что, кроме варикоза, тромбоза и трофических язв, может быть у женских ног преклонного возраста.
Увиденное действительно впечатляло, а ещё больше удивила история, рассказанная бабушкой после того, как раневую поверхность почистили, обработали и наложили повязку с лечебной мазью. Оказывается, женщина прочитала рекомендации по лечению трофических язв в газете «ЗОЖ». Данилов не знал, правильно она поняла написанное или истолковала так, как ей удобно было, но тяжелейший ожог на фоне нарушенной трофики был налицо. И теперь требовалось время, терпение и знания врачей, чтобы как-то справиться с ситуацией.
Уже в палате он провёл с пациенткой беседу. Увещевал, объяснял, втолковывал. А потом думал, сколько уже на его памяти вот таких случаев, когда, вместо того чтобы обратиться к специалисту, читают сомнительные газеты и производят со своим телом не менее сомнительные манипуляции, претендуя на премию Дарвина.
Вернувшись в ординаторскую, собирался позвонить домой, узнать, что там и как. Гости по времени должны уже быть на ногах, но и тут у него ничего не получилось. Только достал смартфон, как его вызвали к главному.
Конечно, в кабинете главврача, в его кресле, развалившись, восседал Егор Филиппович, сам главный расположился напротив районного начальства. «Скидай сапоги, власть переменилась», — вспомнилась цитата из старого фильма, и сдержать саркастическую улыбку Данилов не смог.
— А что это вам так весело, Александр Дмитриевич? — спросил главный с каменным лицом.
— Просто настроение хорошее. Сын приехал, и брат с женой.
— Сколько у вас детей? — с начальственного кресла раздался голос Завацкого.
— Четверо, да я и не скрывал никогда, — ответил Саша и чуть не заржал в голос, увидев, как перекосилось лицо Егора Филипповича. — Так зачем вызывали-то?
Данилов отметил, что никто не пригласил его пройти и сесть, он так и стоял у самой двери, как провинившийся школьник перед директором. На главного это было непохоже, он так не обращался с сотрудниками, и вывод напрашивался сам собой: шеф пытается выслужиться перед вышестоящим начальством.
— У меня есть несколько вопросов к вам, Александр Дмитриевич, по поводу практики племянницы господина Завацкого. Он утверждает, что Алиса Игоревна к психологу была вынуждена обратиться, чтобы восстановиться после вашего прессинга, так сказать.
— Пусть идёт в психиатрию, может, там ей самое место, — спокойно отвечал Данилов.
Главный несколько раз кашлянул, прикрыв рот рукой, а потом задал вопрос.
— Вы характеристику Алисе Игоревне дать можете? Какая она в работе? Всё-таки речь идёт о будущем враче, мы не можем это скидывать со счетов. Оценки у неё в приложении к диплому хорошие, средний балл высокий, а вы её карьеру на корню губите.
— А что, с Димой уже договорились? Он больше к Алисе претензий не имеет? Дело только за мной осталось?
Главный сверкнул глазами, вскочил со своего стула и начал расхаживать по кабинету.
— Не надо меня обвинять в том, о чём вы подумали, Александр Дмитриевич, меня никто не подкупал, и я не продаюсь!
— Охотно верю. Проблема в другом. Алиса не способна быть хирургом. У неё нет никакой заинтересованности к познанию, к обретению навыков. Так что к психологу она обратилась из-за прессинга того, кто решил сделать её хирургом исключительно в своих интересах.
— Не много ли вы на себя берёте, доктор Данилов? — прошипел Завацкий.
— Я человек прямой, что думаю, то и говорю, — твёрдо произнёс Данилов. — Найдите Алисе дело, которое ей будет нравиться, для её же блага.
— Хотите откровенность за откровенность? — Завацкий с молодой прытью вскочил с кресла и в несколько шагов приблизился к Александру. — Прекращайте ваши шашни с Асей, жить спокойней будете. Договорились? — В молчаливом противостоянии они смотрели друг другу в глаза. — У меня свои планы на мою дочь, и вам в них нет места!
— Что, если я не отступлюсь? — упрямствовал Данилов.
— Всё имеет свою цену! Сколько? — У Егора Филипповича начало дёргаться веко.
— Мы с вашей «дочерью», — Данилов специально выделил интонацией слово «дочь», давая понять непрошеному гостю, что он прекрасно осведомлён о положении дел в семье, — с Асей то есть, давно взрослые люди. Обещаю, мы обсудим ваше щедрое предложение и решим, как нам быть дальше. Извините, я пойду. Дела, знаете ли, сами не делаются.
Он развернулся и вышел из кабинета. По пути в отделение думал, что Асю защитит, чего бы ему это ни стоило. Вот как она захочет, так и будет. Достал смартфон и отправил ей обнимающего смайлика, пусть улыбнётся, хотя у неё сейчас приём и времени на разговор нет совсем.
Работу закончил к трём часам. Попрощался с коллегами и вышел на улицу. На стоянке у своего автомобиля увидел Асю. Она нервничала, это было заметно по тому, как она теребила сумочку. Заметив его, вымученно улыбнулась.
— Саша, прости, я не вовремя, тебя гости дома ждут, а тут я со своими проблемами.
— Ты всегда вовремя. — Он открыл машину и помог Асе забраться в салон. — С отчимом твоим я встречался сегодня, нагрубил ему малость. Кстати, он уверен, что мы пара.
Она снова занервничала.
— Это с моей подачи. Они с мамой хотят, чтобы я вернулась, вот прямо к сентябрю. А я сказала, что от тебя не уеду. Прости, — повторила она, — я не должна была.
Ася подняла на него глаза, полные раскаяния.
— Всё хорошо. Пусть так и думают, — совершенно спокойно ответил Данилов. — Я не отвергал эту версию. Одного понять не могу, что Завацкий от тебя хочет? Снова подложить под Лисицина?
